Тони Санчес - Я был драгдилером Rolling Stones

Рука выглядела гигантской и существовала как будто отдельно от меня. И то, что она чесала нос, от меня абсолютно не зависело.

А затем начался сам трип. Красный персидский ковер на стене начал светиться, словно неоновая реклама цирка на Пиккадилли. Деревянный пол блестел и искрился, как кристаллики сахара. Я поднял руку, пытаясь защитить глаза от этого слепящего света, и внезапно тиканье наручных часов отдалось у меня в голове гулкими ударами барабана.

Наконец странные эффекты, кажется, начали исчезать. Я вздохнул с облегчением и подумал: «Слава богу, это заканчивается». Однако вскоре почувствовал, что все начинается по новой. На сей раз я услышал дыхание Брайана, и каждый его вдох был подобен реву, как будто рядом со мной сидел лев. А затем я услышал, как бьется мое собственное сердце. Я мог замедлять и убыстрять его удары, просто сосредоточившись на этом. Потом кто-то пытался со мной поговорить. А я мог только видеть его рот, произносящий какие-то слова, и еще мне казалось, что говоривший наряжен в шутовской наряд. На меня накатила волна страха и одиночества.

Самое худшее в трипе — то, что остановить его невозможно. Иногда наступали периоды затишья, и я начинал думать, что все кончилось, но затем я вновь оказывался в странном фантасмагорическом мире. Я ощущал себя как ребенок на карусели в парке аттракционов, когда мир начинает крутиться перед глазами с тошнотворной быстротой. И понимаешь, что если останешься на сиденье, то будет плохо, но контролировать себя уже не можешь. Ты не можешь остановиться или закричать и позвать на помощь. В какой-то момент карусель начинает вращаться медленней, и ты чуть не плачешь от облегчения, которое это приносит, но тут она вновь разгоняется — все быстрее и быстрее, пока ты наконец не начинаешь думать, что если это будет продолжаться дальше, то ты можешь и умереть.

Однако, как ни странно, когда все действительно закончилось, я ощутил, что трип в чем-то даже пошел мне на пользу. Кроме того, в середине шестидесятых попробовать ЛСД означало автоматическое вступление в ряды негласного, но престижного братства «кислотников». В итоге, хотя первое путешествие мне не поправилось, я решил попробовать еще разок. Второй трип оказался просто ужасным, и с тех пор я почти не прикасался к кислоте.

Кит, как и я, был тогда молод и легко увлекался новыми идеями. Он всегда готов был следовать за Брайаном, что бы тот ни предложил. А предложил он ему кислоту, и с тех пор они часто «путешествовали» вместе, играя музыку и сочиняя песни. Казалось, самые невероятные вещи вдруг стали осуществимы. Как и миллионы других подростков, они в то время верили, что галлюциногенный наркотик определенным образом расширяет их сознание и превращает любую мечту в реальную возможность. Брайан, Кит и Анита настолько сблизились на почве ЛСД, что Кит часто стал оставаться у них на ночь, а вскоре чуть ли не поселился там.

Мик же был достаточно старомоден в том, что касалось наркотиков. Брайан подтрунивал над ним, говоря, что тот просто боится попробовать. Мик вел себя «правильно», а это в глазах его друзей было самым страшным грехом. Посмеиваясь над ним, Кит с Брайаном начали называть его Джаггером, по фамилии, и почти не обращались к нему по имени. В их отношениях нарастало отчуждение, которое в перспективе могло развалить группу.

В период увлечения ЛСД одним из близких друзей Кита и Брайана стала молоденькая и чрезвычайно симпатичная Тара Брауни. Тара часто заходила к ним на квартиру, и они вчетвером, вместе с Анитой, ночи напролет говорили о мистике, музыке и новых потрясающих возможностях, которые открывала для них кислота.

Примерно в это время до Брайана дошло, что Кит Ричардс влюблен в Аниту Палленберг.

Нельзя сказать, чтобы это его слишком уж удивило. Кроме того, он был в курсе, что и Мик тоже мечтает об Аните. Но она была верна Брайану и всегда говорила ему, что любит только его. Тем не менее кое-что ему все-таки пришлось предпринять. Кит больше у них не оставался, потому что Брайан достаточно ясно дал ему понять, что воспринимает его как соперника, потенциально представляющего опасность. В Брайане проснулось инстинктивное стремление обезопасить себя. Мысль о том, что у него могут увести единственную женщину, которую он полюбил, встревожила его не на шутку.

Кит стал принимать кислоту вместе с Миком Джаггером, и их первый совместный трип ознаменовал возникновение в группе нового альянса. На этот раз изгоем стал Брайан. Он знал, что и Мик и Кит страстно желают Аниту и сторонятся его потому, что она его девушка.

Вот тогда Брайан начал понимать, какую власть над ним получила Анита. Он ощущал, что теряет контроль над своей жизнью, теряет Мика и Кита, теряет свою музыку — и все это из-за обыкновенной девушки. Брайан Джонс, отец шести незаконнорожденных детей, парень, который менял женщин как перчатки, теперь сам стал зависеть от девчонки!

Я был тогда женат на Глории, и мы с нашим маленьким сыном жили в северной части Лондона. Вскоре Брайан начал звонить мне каждые несколько дней и приглашать в гости, но я знал, что это лишь предлог. Он хотел наркотиков — все больше и больше.

Затем умерла Тара Брауни. Ее «Лотус Элан» врезался в фонарный столб. Гибель близкого друга ошеломила и поразила Брайана. Он часами рассказывал мне, насколько бессмысленной начала казаться ему жизнь. Поначалу я понимал его чувства и разделял их. Однако постепенно в нем стали проявляться новые черты. У Брайана появилась паранойя, и он начал терзаться одиночеством и жалостью к себе.

Он говорил, что надежда, которую давала ему кислота, оказалась иллюзорной. Рассказывал, как затем он пробовал барбитураты, мандракс и туинал, чтобы как-то отвлечься от действительности, вгонявшей его в депрессию. Однажды, приехав к нему в Челси, я застал там Аниту, все лицо у нее было в синяках. Было очевидно, что он ее жестоко избил. Однако, когда я спросил ее, что случилось, она сказала: «Это не твое дело». В другой раз я застал его в истерике, «Анита умерла! Я не могу ее добудиться!» Анита лежала на их роскошной старинной кровати. Я встряхнул ее, легонько ударил по щекам — никакой реакции. Она приняла слишком много какой-то дряни. Мы с Брайаном отнесли ее вниз и, погрузив в мою «альфу», повезли в больницу. Там ей сделали промывание желудка, и когда она очнулась, Брайан разрыдался. А она только молча всхлипывала и смотрела на нас огромными глазами, на дне которых пряталась боль.

Тем временем Кит и Мик писали песни, работая с таким блеском и уверенностью, которого никогда ранее еще не испытывали. Я стал часто видеться с Китом и однажды в беседе с ним заметил:

— Такое впечатление, что вы с Миком вообще стараетесь не говорить о Брайане.