Пако Тайбо II - Гевара по прозвищу Че

Было похоже, что не могли.

Че всегда входил на производственные предприятия через цеха и никогда - через управленческий корпус. Кадры документального фильма показывают его встречу с рабочими (Че, улыбаясь, прерывает фразу на полуслове). Такое впечатление, что он чувствовал себя как дома. Но подчас у него находились резкие слова и для фабричных рабочих. После посещения мотоциклетного завода в Сантьяго-де-Куба он написал рабочим сердитое письмо, в котором бранил их за то, что члены ОРО берут мотоциклы для личного пользования, и указывал, что "рабочие не имеют никаких прав на ту продукцию, которую выпускают. Пекари не имеют никакого права на дополнительный хлеб, рабочие цементного производства не имеют никакого права на дополнительные мешки цемента, и вы тоже не имеете права на мотоциклы".

Во втором квартале 1963 года мать Че, Селия Ла Серна, была арестована при возвращении из Уругвая в Аргентину по обвинению в перевозке коммунистической литературы. Она провела два месяца в женской тюрьме Буэнос-Айреса, что серьезно подкосило ее здоровье. Это был первый ход нового правительства Аргентины в вендетте, объявленной им Че. А на домашней фотографии Алейды Марч видно, что она находится на последних сроках беременности, ожидая четвертого ребенка Че. Дочь, названная в честь бабушки Селией, родилась 14 июня.

20 мая, на годовщине газеты Народной социалистической партии "Ой", Че произнес очень неудачную речь. Она содержала пересказ учебника по марксизму и похвалы старым кадрам НСП. Та же самая точка зрения нашла отражение во введении к книге "Марксистско-ленинская партия" - сборнике текстов по теории партийного строительства и речей Фиделя Кастро. Один из биографов Че, итальянец Роберто Массари, сетовал: "Гевара воздал хвалу книге низкого теоретического уровня". Странно, что Че, который настолько критически относился к пути, избранному советской экономикой, не имел никакого представления о социальном неравенстве, политическом авторитаризме и репрессивном полицейском устройстве того государства, каким являлся СССР. Кроме того, он, конечно, не обладал теоретическим багажом, который позволил бы ему держаться в отдалении от советских догм. Он был пленником неандертальского марксизма. Как правильно заметили Кароль и Франки, невежество Че не дало ему возможности составить достаточно полное и точное представление о проблеме.

Но, как ни странно, именно в это время Че вступил в спор с советским марксизмом, заявив о его непоследовательности в управлении экономикой. Первый номер нового журнала "Наша промышленность", предназначенного для полемики и публикации официальных сообщений, вышел в свет 1 июня. Он был напечатан на низкосортной бумаге, сделанной из выжимок сахарного тростника по заказу министерства. Журнал открывался статьей Че, во введении к которой безапелляционно указывалось, что советское "финансовое самоуправление" предприятий отличается от кубинского принципа централизации, который вполне подходит для маленькой страны с хорошими коммуникациями.

Возражение последовало не от вечных врагов Че - представителей старых кадров НСП, а от одного из его политических "потомков", блестящего министра внешней торговли, майора Альберто Моры. В журнале "Внешняя торговля", не называя никаких имен, Мора написал: "Некоторые товарищи говорят, что теория прибавочной стоимости Маркса в настоящее время не действует в государственном секторе кубинской экономики". Че не теряя времени бросился в спор, перепечатав в третьем номере "Нашей промышленности" статью Моры и сопроводив ее своим собственным ответом "О концепции стоимости и возражения на некоторые утверждения по поводу этой проблемы".

Че с самого начала назвал вещи своими именами: никаких "некоторых товарищей" не было. Он сам как министр промышленности и министр финансов Луис Альварес Ром заняли позиции, защищая явление, получившее известность под названием "бюджетное финансирование", "поскольку нужно четко определять не только принципы, но также и людей, которые их отстаивают".

После длинного ряда цитат и контрцитат Че добрался до сути. Закон прибавочной стоимости "регулирует коммерческие отношения в условиях капитализма, и поэтому когда рыночные отношения по любой причине например, в результате мощного вмешательства государства подвергаются искажению, он тоже окажется искаженным".

Мора утверждал, что государственная собственность все же не является общественной собственностью; это доказывают противоречия, которые наблюдаются непосредственно в деятельности предприятий, принадлежащих государству. Че ответил, что такие противоречия есть на каждом уровне кубинской промышленности, начиная с самой крошечной мастерской и до самого верха, и что они являются внутренними противоречиями, присущими процессу.

А в заключение он приветствовал участие Моры в дебатах и с похвалой отозвался о состоянии внешней торговли. Хотя все это, конечно, было выражено в относительно дружеской манере, Мора был серьезно задет резкостью статьи. Они были друзьями, но когда Че вступил в полемику, его ироничный и неприязненный тон буквально ошеломил Мору.

По существу, это было внутриправительственное столкновение между приверженцами двух различных подходов к управлению экономикой, один из которых представляли Альберто Мора, Роландо Диас и Марсело Фернандес, председатель Центрального банка. Эти трое, недавно пришедшие к марксизму, никогда не состояли в НСП, но имели советских советников по экономике. Их линию поддерживали старые члены НСП, работавшие в НИАР. Другую позицию представляли Че, о котором Мигель Алехандро Фигерас отозвался как о "мятежнике с серьезными основаниями для мятежа", Луис Альварес Ром из Министерства финансов и Энрике Ольтуски из Объединенного планового комитета. Никто из них не желал точного повторения советской действительности, и каждый считал, что в условиях Кубы все можно было бы сделать не так, как в СССР.

Просоветская сторона горячо защищала "финансовое самоуправление" фирм, при котором использовались крупные банковские ссуды, существовала некоторая автономия, главным инструментом для увеличения производства служили материальные стимулы, а заработная плата была дифференцированной для вознаграждения за высокую производительность труда. Че отстаивал централизацию промышленности, говоря, что Куба имела лучшую бухгалтерию и коммуникации во всей Латинской Америке, а также управленческий опыт монополий Соединенных Штатов, который не должен был пропасть впустую, особенно в промышленности. Кроме того, необходимость централизации диктовалась малым количеством промышленных предприятий (на всей Кубе их было меньше, чем в одной Москве) и недостатком квалифицированных руководителей. Для Че самоуправление предприятий, которое должно было побуждать их к соревнованию между собой, означало возвращение к примитивному капитализму или же движение к социализму, который сбился с пути и базировался не столько на сотрудничестве, сколько на конкуренции. Че прежде всего искал доводы для опровержения мысли о том, что фирмы должны стать своеобразными небольшими монстрами, руководствующимися получением максимальной прибыли, а не общественными интересами.