Пако Тайбо II - Гевара по прозвищу Че

Мартинес возвратился в Гавану в сентябре, основав в Боливии сеть опорных пунктов для аргентинских партизан. У него сложилось великолепное впечатление о небольшой группе своих молодых сподвижников, зато о структуре партии в целом он ничего хорошего сказать не мог.

Тем временем партизаны Масетти продолжали обучение и проводили среди кампесинос политическую работу по подготовке к вооруженному восстанию. Масетти писал жене:

"Сейчас мы охватываем сотню километров на карте, хотя в действительности намного больше. Наши связи с людьми являются позитивными с любой точки зрения. Мы познакомились со многими кампесинос и помогаем им всем, чем можем. Но самое главное заключается в том, что они хотят бороться.... Это регион, где бедность и болезни непреодолимы. Господствует феодальная экономика... Каждый, кто оказывается здесь и не приходит в ярость, кто оказывается здесь и не восстает, кто может каким-то образом помочь, но не делает этого, тот ублюдок".

В начале 1964 года аргентинский поэт Хуан Гельман получил сообщение для Че от Масетти, которое ему доставил в Буэнос-Айрес Сиро Роберто Бустос (известный как лейтенант Лауреано, или Эль Пеладо), член городской сети НПА. И однажды утром Че принял Гельмана в своем кабинете в Министерстве промышленности.

"— У меня сообщение от лейтенанта Лауреано, который, по-видимому, передал его от командира Сегундо из НПА, - сказал Гельман.

Реакция Че оказалась просто-таки ледяной; обычно он совсем не так приветствовал хорошо знакомого ему поэта.

— Я не знаю ни лейтенанта Лауреано, ни командира Сегундо, ни НПА, ни вообще ничего из того, о чем вы говорите.

— Предположим, что в Салте имеется партизанская армия. Предположим, что ее возглавляет командир Сегундо, и еще предположим, что в НПА имеется лейтенант Лауреано, который и передал мне это сообщение".

Гельман позднее вспоминал:

"Чё хитро улыбнулся. После этого он так и не заговорил о сути дела, зато свободно рассуждал о трудностях борьбы в городских условиях, о том, насколько трудно, должно быть, переносить тяготы существования подпольщика, пытки. ... А затем он совершенно неожиданно перешел к разговору об аргентинской и боливийской коммунистических партиях, сказал, что они снабдили НПА оружием и затем запросили за него высокую цену. Че находил это забавным".

Эта история получила новый поворот в марте 1964 года, когда Че вызвал в свой кабинет Тамару Бунке, или Таню. Он мельком познакомился с Бунке, молодой аргентинкой немецкого происхождения, в 1960 году, когда та работала переводчицей в Берлине. Таня была завербована кубинской секретной службой и в течение года обучалась разведывательной деятельности. Че несколько часов обсуждал с нею предреволюционную ситуацию в Латинской Америке, после чего, наконец, сообщил, какое ей предлагается задание: обосноваться в Боливии, где ей предстояло наладить отношения в среде офицерства, местной аристократии и правительства. Она была особо предупреждена о том, что ни в коем случае не должна вступать в контакт с боливийскими левыми. Ей следовало дожидаться прямой связи с Гаваной. В разговоре также часто упоминался кубинский секретный агент, которому предстояло сыграть одну из важнейших ролей в будущих событиях, бывший революционный боец Хосе Монлеон, имевший клички Иван или Ренан.

Таня выехала в Боливию в апреле. Она была только одной из деталей сложной мозаики, которую Че собирал воедино в своем мозгу, мозаики, которая не могла быть идеальной, которую невозможно было собрать полностью. Кто был тем мужчиной или той женщиной, которые могли бы сыграть такую же роль в Аргентине? Как вооруженные движения, рождавшиеся в Перу и Аргентине, должны были отозваться в будущем? Какую роль Че отводил боливийским молодым коммунистам? Какую роль, он, в конце концов, отводил себе?

Но, когда в апреле 1964 года партизанская кампания Масетти завершилась не начавшись, все расчеты оказались нарушенными. Месяцем раньше в НПА проникли агенты аргентинской жандармерии. Несколько позже в результате "несчастного случая" был ранен Диего. Лагерь со всей провизией и находившимися при ней четырьмя людьми был захвачен. Голодающие партизаны блуждали по дикой пустынной местности. Антонио был убит - его сбросили с высокой скалы. Еще одна группа попала в плен 18 апреля. Спустя еще несколько дней исчезли Эрмес Пенья и Хорхе — они либо погибли в бою, либо были захвачены в плен и казнены. Трое бойцов заблудились и умерли от голода. Остальные разбрелись; постепенно их всех захватила полиция. Бывшему среди них Альберто Кастельяносу удалось сохранить свою маску перуанского студента до самого освобождения в декабре 1967 года.

Аргентинский романист Родольфо Уолш, бывший коллега Хорхе Рикардо Масетти по агентству "Пренса Латина", сказал: "Масетти так и не объявился. Он просто исчез в джунглях, в дожде и во времени. В каком-то неведомом месте труп командира Сегундо держит в руках ржавое оружие. Когда он погиб, ему было тридцать пять лет".

Когда Че узнал о гибели партизанской группы в Сальте? Почему он отказался принять на веру известие о том, что его друг мертв? В течение следующего года он расспрашивал множество людей, посылал курьеров и депеши и организовывал бесплодные поиски, стремясь найти по крайней мере останки Хорхе Масет-ти, командира Сегундо.

Когда Че в конце 1964 года отправился на Ассамблею Организации Объединенных Наций, Аргентинский проект был отменен, в Перу развернулись ужасающие репрессии и будущее Левого революционного движения представлялось совершенно неясным. Андский проект Че, казалось, разваливался на глазах.

Условия для вооруженной борьбы в других местах Латинской Америки были не лучше. Партизаны Венесуэлы потерпели политическую неудачу, в Бразилии и Боливии произошли военные перевороты, активисты движения за аграрную революцию в Колумбии были заключены в Меркеталию.

Похоже было, что все пути оказались закрыты. {22}

В день, когда командующий Эрнесто Гевара выехал в Нью-Йорк, чтобы представлять Кубу в Организации Объединенных Наций, у него не было носков. Все старые пары представляли собой сплошные дыры, потребительские карточки были использованы, и до начала следующего месяца он не имел права ничего покупать. Правда, это его нисколько не беспокоило - он намеревался носить высокие ботинки, так что ничего не было бы видно. Один из охранников, не говоря ему ни слова, добыл где-то новую пару носков и заставил Че взять их. Но вот с чем ничего нельзя было сделать, так это с его униформой защитного цвета, которая находилась в плачевном состоянии. Брюки выдержали столько стирок, что по цвету разительно отличались от куртки.