Пако Тайбо II - Гевара по прозвищу Че

Предатель

Кубинская история не указывает с достаточной определенностью на личность предателя, внедрившегося в состав группы Движения 26 июля в Мексике. Антонио дель Конде утверждал спустя много лет, что это был Рафаэль дель Пино. И. Лаврецкий приводит больше подробностей, утверждая, что кубинское посольство в Мексике подкупило предателя в среде мятежников - телохранителя Фиделя-за 15 000 долларов. Байо позднее обвинял Рикардо Бона-чеа, расставшегося с Движением за несколько недель до неприятностей, обрушившихся на кубинцев. В книге Минервы Сала-дос приводятся доказательства того, что Мигель А. Санчес, Кореец, принимавший участие в обучении, но не принявший участия в плавании "Гранмы", имел связи с кубинским посольством.

Судьба Патохо в Мексике

Че: "Эль-Патохо проводил время, работая журналистом, изучая физику в университете Мехико, то бросая занятия, то вновь возобновляя их, не добиваясь в них особых успехов, зарабатывая на жизнь самыми разными работами в нескольких местах; но он никогда не просил ни о чем. Я до сих пор не могу сказать, был ли этот чувствительный и самоуглубленный мальчишка невероятно застенчивым или чересчур гордым для-того, чтобы признаться в некоторых своих слабостях и глубоко личных проблемах и обратиться к друзьям с просьбой о помощи, в которой он мог нуждаться".

Стихотворение

Че так и не отдал Фиделю свое стихотворение "Пойдем, сияющий пророк рассвета..." Согласно одному из источников, он передал его Ильде в тюрьме "Мигеле Шульц"; согласно дру гому, оно находилось в чемодане, который он оставил Ильде, покидая Мексику: "Он оставил мне свой чемодан, в котором была книжка стихов". Во всяком случае, ясно, что сам автор не видел в стихотворении достоинств и воспринимал его лишь как один из эпизодов своей биографии.

Спустя несколько лет это стихотворение опубликовал Ле-онель Сото, редактор "Верде оли-во", на что Че послал ему сердитое письмо с требованием не печатать больше ничего без его личного согласия, особенно эти ужасные стихи. Че считал свою поэзию глубоко личным делом. В другом случае, когда Пардо вознамерился опубликовать или прочесть по радио другое стихотворение, Че в шутку пригрозил ему расстрелом.

8. "Гранма" черпает воду

Продовольственные запасы на борту "Гранмы"

Две тысячи апельсинов, сорок восемь банок сгущенного молока, четыре окорока, коробка яиц, 100 плиток шоколада и 100 фунтов хлеба. Всего этого должно было хватить для восьмидесяти двух человек на время рейса.

Восстание в Сантьяго

Франк Пайс планировал нанести ряд ударов и совершить диверсионные акции, но приказал при этом избегать всякой активности на участке между Ман-санильей и Пилоном, чтобы не привлечь случайно войска к месту предполагаемой высадки.

Был намечен следующий план действий: захват полицейского участка, нападение на управление морской полиции, окружение казарм Монкада, захват форта Кинтеро, освобождение политических заключенных и захват оружия. Далее городские партизаны планировали захватить аэропорт и присоединиться к высадившимся повстанцам. От идеи всеобщей забастовки отказались, так как в то время Движение 26 июля еще практически не имело связей с рабочим движением.

В октябре 1956 года Франк Пайс и Фидель Кастро пришли к соглашению о том, что восстание должно начаться спустя пять дней после того, как "Гранма" выйдет в плавание. Телеграмма с этим известием была получена в одиннадцать утра 27 октября, так что восстание не только не было отложено, но даже началось на день раньше, поскольку организаторы опасались, что известие о высадке революционного десанта может быть подвергнуто цензуре. В Сантьяго в выступлении участвовали 200 человек; тогда впервые на улицах появилась оливково-серая униформа Движения 26 июля. Армейское командование получило неопределенную информацию о готовившемся восстании в ночь накануне его начала, но ему не удалось узнать, где и когда оно начнется.

Ударные группы Д26 контролировали город в течение двух часов, но затем армия и полиция объединили свои силы и в сумерках предприняли контратаку. Захватить тюрьму и освободить заключенных удалось, нападение на полицейский участок тоже можно было считать успешным, зато попытка окружить Монкаду потерпела неудачу. 1 декабря на крышах еще скрывались отдельные снайперы повстанцев, но Движение в целом перешло к подпольной работе.

Судьба "Гранмы"

Яхта находилась все эти годы на попечении сержанта Пан-тохи, под присмотром бдительных глаз друзей и родственников рулевого Кольядо. Камило Сьенфуэгос поручил ему спасти яхту, после того как Кольядо после победы революции был освобожден из тюрьмы на острове Пинос. Когда Фидель 8 января 1959 года вступил в Гавану, Кольядо доложил ему, что яхта готова к плаванию.

После того как небольшое суденышко дало свое название газете и кубинской провинции и стало одним из объектов национального достояния (на Кубе есть только одно судно, чья популярность может сравниться с популярностью "Гранмы", это яхта Эрнеста Хемингуэя на его ранчо в Сан-Франциско-де-Па-ула), оно стало музейным экспонатом, и посетители вновь и вновь задают один и тот же вопрос: как могли восемьдесят два человека провести семь дней на этой скорлупке?

Эфихенио Амейхейрас: "Некоторое время тому назад восемьдесят два пионера забрались на яхту "Гранма", подражая вось мидесяти двум участникам первой экспедиции. Удивительно, но, как они ни толкались, им не удалось разместиться на судне. Некоторым мальчишкам пришлось забраться на крышу. А теперь представьте себе, что значило плыть на этой яхте, настолько перегруженной, что ватерлиния у нее находилась глубоко под водой".

9. Катастрофа

Потери

Как ни странно, но засада в Алегриа-де-Пио не повлекла за собой многочисленные потери среди повстанцев - сразу погибло лишь два человека, а еще один скорее всего был ранен, захвачен в плен и убит военными. Но в течение ближайших дней попало в плен и было убито на месте восемнадцать человек из числа рассеявшихся повстанцев, а еще семнадцать, также попавших в плен, были заключены в тюрьму.

Реплика

Вошедшую в мифологию кубинской революции реплику "Здесь никто не сдается, черт возьми!" ("Не успев познакомиться с Камило, я уже знал по символическому восклицанию"), которую Че приписал Камило Сенфуэго-су, как выяснилось позже, произнес Хуан Альмейда, который никогда не решался поправить Че и потому молчал об этом.

Дневники

Фидель: "У Че как партизанского бойца была привычка тщательно записывать в дневнике все свои наблюдения за день. Во время длительных переходов через труднопроходимую местность, в глубине влажных лесов, когда люди, сгибавшиеся пополам под тяжестью огромных рюкзаков, устраивали небольшой привал или после изматывающего марша получали приказ остановиться и разбить лагерь, можно было видеть, как Че берет книжечку и делает в ней пометки своим мелким, подчас неразборчивым докторским почерком". Че вел дневники в продолжение всей Кубинской революции. Однако опубликованы лишь дневниковые записи первых месяцев.