Пако Тайбо II - Гевара по прозвищу Че

Но стремление настигнуть нас заставляло противника подняться вверх по одному из двух или трех проходов, туда, где находился Ка-мило. Он мог бы также пройти по проходу Невады, или по проходу Хромого, или, как теперь его называют, проходу Смерти.

Камило спешно вышел к нему навстречу с 12 бойцами, но даже и эту горстку он должен был разделить, расставить в трех различных местах, чтобы задержать отряд больше чем в сто солдат. Моя задача заключалась в том, чтобы напасть с тыла на Санчеса Мос-керу и окружить его. Окружение - вот к чему мы стремились, поэтому, стиснув зубы, наш отряд шел мимо дымящихся боио, по тылам противника, особенно к нему не приближаясь. Мы были далеко от него, однако не настолько, чтобы не слышать возгласов карателей. Мы не знали точно, сколько их было. Наша колонна с трудом передвигалась по склонам, в то время как по дну глубокой впадины шел враг.

Все было бы прекрасно, если бы не новый наш спутник - охотничий щенок нескольких недель от роду. Хотя Феликс неоднократно отгонял его в сторону нашей базы - хижины, где остались повара, щенок продолжал следовать за нами. В этом месте Сьерра-Маэстры очень трудно передвигаться по склонам из-за отсутствия тропинок. Мы проходили место, в котором старые мертвые деревья были покрыты свежими зарослями, и каждый шаг нам давался с большим трудом. Бойцы прыгали через стволы и заросли, стараясь не потерять из виду наших "гостей". Маленькая колонна передвигалась, соблюдая тишину. И только иногда звук сломанной ветки врывался в естественный для этих горных мест шум. Внезапно раздался отчаянный, нервный лай щенка. Собачонка застряла в зарослях и звала своих хозяев на помощь. Кто-то помог выбраться щенку, и все вновь пустились в путь. Но когда мы отдыхали у горного ручья, а один из нас следил с высоты за движением вражеских солдат, собака вновь истерически завыла. Она уже не звала к себе, а лаяла со страху, что ее могут покинуть на произвол судьбы.

Помню, что я резко приказал Феликсу: "Заткни этой собаке глотку. Задуши ее. Лай должен прекратиться!" Феликс посмотрел на меня невидящим взглядом. Его и собаку окружили усталые бойцы. Он медленно вытащил из кармана веревку, обернул ее вокруг шеи щенка и стал его душить. Сперва щенок весело вертел хвостом, потом движения хвоста стали резкими в такт жалобному хрипу, прорывавшемуся через стиснутую веревкой глотку. Не знаю, сколько времени все это длилось, но нам всем показалось оно нескончаемо долгим. Щенок, рванувшись в последний раз, затих. Так мы его и оставили лежащим на ветках.

Мы вновь пустились в путь. Никто о происшедшем не сказал ни слова. Расстояние между солдатами Санчеса Москеры и нами несколько увеличилось, и некоторое время спустя послышались выстрелы.

Мы быстро спускались со склона в поисках удобного пути, который приблизил бы нас к противнику. Судя по всему, он наткнулся на бойцов Камило. Перестрелка была частой, но недолгой. Все мы находились в состоянии напряженного ожидания. Стоило немалого труда дойти до хижины, где, по нашим расчетам, произошло столкновение, там солдат не оказалось. Два разведчика поднялись к проходу Хромого. Некоторое время спустя они вернулись, сообщив, что обнаружили свежую могилу, а в ней каскито (батис-товского солдата). Разведчики принесли документы убитого. Итак, произошла стычка, и одного солдата убили. Больше мы ничего не знали.

Обескураженные, мы побрели обратно. Разведав окрестность, обнаружили по обе стороны склона следы проходивших вниз людей. Возвращение длилось долго.

К ночи мы дошли до пустой хижины. Это была ферма Мар-Верде. Там остановились на отдых. Быстро зарезали поросенка, сварили его с юккой. Один из бойцов нашел в хижине гитару. Кто-то запел песню.

Может быть, потому, что песня была сентиментальной, или потому, что стояла ночь и мы все до смерти устали, но произошло вот что. Феликс, евший сидя на земле, вдруг бросил кость. Ее ухватила и стала грызть крутившаяся подле него кроткая хозяйская собачка. Феликс погладил ее по голове. Собака удивленно посмотрела на него, а он на меня. Мы оба почувствовали себя виноватыми. Все умолкли. Незаметно всех нас охватило волнение. На нас смотрел кроткими глазами другой собаки, глазами, в которых можно было прочитать упрек, убитый щенок".

15. Разногласия

Че о руководителях Движения 26 июля

"На подготовительном этапе, до того, как Фидель уехал в Мексику, национальное руководство составляли: сам Фидель, Рауль, Фаустино Перес, Ньико Лопес, Армандо Харт, Пепе Суарес, Пед-ро Агильера, Луис Бонито, Хесус Монтане, Мельба Эрнандес и Аиде Сантамария (если в моих сведениях нет ошибок, поскольку мое личное участие на том этапе было очень кратким, а сохранившаяся документация очень бедна).

Позже, в то время, когда мы находились в Мексике, Пепе Суарес, Педро Агильера и Луис Бонито вышли из состава руководства из-за какой-то несовместимости или чего-то другого, а Марио Идальго, Альдо Сантамария, Кар-лос Франки, Густаво Аркос и Франк Пайс к нему присоединились.

Из всех товарищей, которых я перечислил, только Фидель и Рауль прибыли в Сьерру и находились там на протяжении первого года. Фаустино Перес, прибывший с нами на борту "Гранмы", отвечал за организацию действий в городах. Педро Мирет был арестован за несколько часов до того, как мы покинули Мексику, и оставался там до следующего года, когда прибыл на Кубу с партией оружия. Ньико Лопес был убит в первые же часы после высадки на берег. Армандо Харт в конце рассматриваемого года (или в начале следующего) был заключен в тюрьму. Хесус Монтане сразу же после высадки с "Гранмы" был взят в плен. Марио Идальго, Мельба Эрнандес, Аиде Сантамария вели работу в городах. Альдо Сантамария и Карлос Франки присоединились к участникам боевых действий в Сьерре на следующий год. Густаво Аркос остался в Мексике, организуя политические контакты и снабжение. Франк Пайс, руководивший действиями в Сантьяго, был убит в июле 1957 года.

Позднее, уже в Сьерре, к нам присоединились: Селия Санчес, которая была с нами в 1953 году, Вильма Эсприн, работавшая в Сантьяго и закончившая войну в колонне Рауля Кастро, Марсело Фернандес, координатор Движения - он пришел на смену Фаустино после забастовки 9 апреля и находился с нами лишь несколько недель, так как его работа проходила в городах, Рене Рамос Ла-тур, который командовал ополчением на Равнине, пришел в Сьерру после неудавшийся забастовки 9 апреля, стал одним из партизанских командиров и героически погиб в бою, а также Давид Сальвадор, лидер рабочего движения. Некоторые из бойцов, воевавших в Сьерре, как, например, Альмейда, присоединились к нам позже.

Как можно заметить, товарищи с Равнины составляли большинство, и их политическая направленность, не испытавшая воздействия постепенного созревания революционности, привела их к своего рода "мирной" деятельности, а также отдалила от "вождя", которого они с таким страхом видели в Фиделе, а также от "милитаристского" элемента, который в Сьерре представляли мы. Различия были очевидны уже тогда, но они не стали еще настолько значительными, чтобы подтолкнуть к тому насилию, которым был отмечен второй год войны".