Владислав Бахревский - Савва Мамонтов

Я уверен, что худшее еще впереди, а не позади, что кризис еще не миновал. Но я верю в то, что кризис очистит русскую атмосферу, даже всемирную атмосферу, испорченную едва ли не с XVII века. Тогда „Абрамцево“ и Ваше Абрамцево будут оценены; тогда будут холить и беречь каждое бревнышко Аксаковского дома, каждую картину, каждое предание в Абрамцеве, в Абрамцевых. И Вы должны заботиться обо всем этом ради будущей России, вопреки всяким возгласам и крикам…

Скажу худшее. Если бы Абрамцево уничтожить физически, то и тогда, несмотря на это великое преступление уничтожения пред русским народом, если будет жива идея Абрамцева, не все погибло…

Преданный Вам священник Павел Флоренский».

Пророческие слова. Они и для нас пророческие, обнадеживающие.

Музей «Абрамцево» был открыт в конце октября 1919 года распоряжением Натальи Ивановны Троцкой, заведующей Отделом по делам музеев Народного Комиссариата Просвещения.

Назначенная хранителем музея Александра Саввишна Мамонтова занималась не только хозяйственными делами, но активно пополняла коллекции. Ей удалось перевезти из Москвы, из Бутырок, бесценные майолики Врубеля.

Сотрудниками музея стали близкие ей люди, дети Веры: Юрий Александрович и Елизавета Александровна Самарины. Но уже в 1921 году Хотьковский волисполком затеял дело по выселению Александры Саввишны из усадьбы-музея.

Наркомпрос ее защитил на время.

В марте 1922 года в Абрамцево после освобождения из тюрьмы приехал Александр Дмитриевич Самарин, муж Веры Саввишны. Его приняли в музей на работу. Он водил экскурсии, чинил крышу, колол дрова, чистил коровник, трудился в огороде.

Летом в Абрамцеве жили семейства Кончаловских, артиста Вишневского, Григорова, заместителя Троцкой, сама Наталья Ивановна тоже бывала и живала под крышей мамонтовского дома. Проводили здесь лето издатели Сабашниковы, профессор Шамбинаго, композитор Сергей Никифорович Василенко, чья опера «Сказание о граде великом Китеже» ставилась Частной оперой.

Дочь Веры Саввишны Елизавета Александровна Чернышова в своих записках поминает добрым словом это благополучное время: «В Абрамцевской церкви в праздники бывала служба и наш хор процветал. Мы даже пели венчание Леонида Леонова, который женился на дочери Сабашникова. Помню, что на свадьбе были И. С. Остроухов и Г. А. Рачинский».

Но приведем еще один отрывок из воспоминаний Чернышовой, которые написаны были в Якутии, в ссылке:

«Милое, милое Абрамцево! Мог ли другой дом быть более уютным, родным, теплым, чем этот старый дом!..

И вот что вспоминаю я сегодня. Прошло с тех пор ровно 42 года. Была глухая, темная, бесснежная осень 1925 года. Земля замерзла, но не покрылась снегом. Ночи стояли темные и мрачные. В такую ночь раздался резкий стук в дверь дома. Обыск…

Чужие, чуждые люди пришли за моим отцом. Зажгли убогие керосиновые лампы, началось хождение по темному холодному дому. Мы жили тогда в разных концах дома, отапливались отдельные комнаты — оазисы. Музей занимал большую часть низа и на зиму был закрыт. Обыск…

Что может быть отвратительнее враждебных, чужих глаз и рук, имевших право пересматривать все самое дорогое и заветное. Кто не испытал этого, тот не поймет всей унизительности, которую чувствует человек при виде этих рук и глаз, проникающих в его жизнь…

Ночь на исходе. Люди кончили свое „дело“. Отец готов идти. Почему-то в памяти не сохранились минуты прощания в эту ночь. Может быть потому, что мне разрешили проводить отца до станции Хотьково. Мы идем по такой знакомой, замерзшей дороге в Хотьково. Сколько раз ходили мы вместе, вдвоем, в столь любимый нами Хотьков-монастырь. Папа всегда впереди, высокий, легкой и быстрой походкой, я за ним почти вприпрыжку и тоже легко и радостно.

Хотьково мне второй родной дом. Как любили мы монашеское стройное пение, чинность службы, необычайную чистоту сияния в храме. В эту ночь мы шли молча, окруженные совсем чужими людьми. Вот и станция. Сидим в столь знакомом с детства станционном „зале“. Молчание. Проходит поезд из Сергиева Посада. Я отхожу в сторону. Что в это время на душе…

В этот день, вернее, в эту темную, мрачную, ноябрьскую ночь отец ушел из дома навсегда, а для нас ушел из жизни родной, милый Абрамцевский дом. Все, что было после этой ночи, было как бы тяжелым эпилогом нашего милого Абрамцева…»

В 1926 году собралась гроза и над головой Александры Саввишны. Вот документ — первая туча этой грозы: «По мотивам, Вам, надеюсь, известным, МОНО назначает нового заведующего усадьбой т. Смирнова. Ни в какой мере не желая терять Вас для музея-усадьбы, мы предлагаем Вам остаться при музее в должности коменданта (по штату, официально), а фактически научным сотрудником и экскурсоводом. Теперешнего коменданта придется уволить».

Читаем в записках Чернышовой о новом хранителе музея: «Это был весьма пожилой человек, совершенно чуждый искусству, да и вообще чуждый культуре, но зато ярый атеист, священник, снявший сан и приехавший с Дальнего Востока.

Первое время он опирался на тетушку и от нее черпал кое-какие знания, на которые он был способен. Но наступил момент, когда она стала ему не нужна и 21 мая 1928 года ее арестовали. Это было под Николин день, когда в Сергиевом Посаде (Загорске) и Хотькове были изъяты сотни людей.

После недолгого пребывания в Бутырках, тетю Шуру освободили с обязательством немедленно, не побывав в Абрамцеве, выехать за пределы Московской области. Мы были в большом горе, получив известие об ее аресте. Я, конечно, не находила себе места. Оторванность, отдаленность, невозможность знать и принимать участие в ее судьбе были мучительны… Тетя Шура, выйдя из тюрьмы, уехала к брату своему Всеволоду Саввичу в Тульскую область…»

Нависла беда и над самим музеем.

«Нам стало известно, что президиум ВЦИКа решил изъять подмосковные музеи-усадьбы из ведения Главнауки и передать их в соответствующие Исполкомы, вводя их таким образом в число местных музейных учреждений, — бросились на защиту Абрамцева Виктор и Аполлинарий Васнецовы, Нестеров, Остроухов. — Между тем Абрамцево никак не может быть причислено к этой категории учреждений ввиду его общенародного и художественного значения.

В своем культурном прошлом Абрамцево имеет два периода, которые и создали его известность: период литературный и период художнический. Первый тесно связан с именами Гоголя, Тургенева, Щепкина и С. Т. Аксакова, около которого здесь собирались многие литературные силы того времени… Второй период связан с именами художников: Репина, Поленова, Антокольского, Виктора Васнецова, Серова, Сурикова, Нестерова, Е. Поленовой, Левитана, Ап. Васнецова, Коровина, Врубеля, Остроухова и др., которые объединялись вокруг С. И. Мамонтова. Наконец, в недавнее время в Абрамцеве много работал П. П. Кончаловский…»