Жак Аттали - Карл Маркс: Мировой дух

Бакунин добился своего избрания в руководящий комитет призрачной Лиги мира и свободы — анархистской группировки из Женевы под председательством Фогта, заклятого врага Маркса, который десять лет тому назад дал приют молодому русскому, — и потребовал его вхождения в Интернационал в качестве «сочувствующей организации». Все напрасно: Карл понял, что Бакунин — генерал без армии, а ему не нужны были анархисты, тем более Фогг. Достаточно ему возни с Толеном и прудонистами, которые участвовали во всех заговорах против него. Он уже давно понял, читая Штирнера, что у анархизма нет под собой никакой исторической базы.

Четырнадцатого сентября 1867 года «Капитал» был издан в Гамбурге тиражом в тысячу экземпляров. Опасаясь, что книгу постигнет такой же провал, как его предыдущее сочинение семью годами раньше, Карл задействовал всю сеть Интернационала, чтобы привлечь к ней внимание. По его настоянию Швейцер, преемник Лассаля, опубликовал серию статей, «чтобы сообщить о „Капитале“ читателям из рабочих». Вне этого круга книга встретила ледяной прием: к ней было слишком трудно подступиться. Лафарг писал со всевозможной почтительностью и осторожностью, подобающими будущему зятю: «Конечно, „Капитал“ отражает великолепно мощный ум и невероятные познания, но для меня, как и для всех тех, кто близко знал Маркса, ни „Капитал“, никакое другое его сочинение не раскрывают всей величины его гения и образованности. Он стоит гораздо выше своих произведений…»

Книга плохо распродавалась — партия Либкнехта в Германии не слишком активно занималась ее распространением, что сильно огорчало Маркса. Он не выручил за нее даже тех денег, которые, как он говорил, потратил на табак, выкуренный во время ее написания. Он снова заболел. И поскольку деньги опять кончились, в октябре Энгельсу в очередной раз пришлось выступить поручителем за ссуду в 100 фунтов стерлингов.

В феврале 1868 года Карл добился замещения Анри Луи Толена, стоявшего во главе французской секции Интернационала, Эженом Варленом, который был ближе к нему.

Через три года после помолвки, 2 апреля, Лаура Маркс вышла в Лондоне замуж за Поля Лафарга, завершившего свое медицинское образование. На свадьбе Женнихен увиделась с Шарлем Лонге и сообщила ему, что хочет стать журналисткой, как он, или, в крайнем случае, актрисой. Шарль предложил ей выйти за него.

Карл три месяца кряду лежал в постели из-за очередного приступа фурункулеза. Он скучал по Лауре, совершавшей свадебное путешествие, и написал ей, прося прощения за то, что загромождал ее детство своими книжками, такую ужасную фразу: «Я — машина для пожирания книг, извергающая их затем в иной форме на навозную кучу истории».

В Париже, куда уехали на жительство Лафарги, росла социальная напряженность. На «Наполеона Маленького» нападали со всех сторон. Виктор Анри де Рошфор-Люсэ, он же Анри Рошфор, основал газету «Марсельеза», в которой будут публиковаться и Карл, и его дочь Женнихен. Та все чаще виделась с Шарлем Лонге и восставала в своих статьях для «Марсельезы» против властей, сочувствуя участи ирландских политических заключенных из организации Шинн Фейн, которые содержались в английских тюрьмах в нечеловеческих условиях. Через несколько недель после выхода ее статей одна из лидеров Шинн Фейн Роза О'Донован и большинство политзаключенных были освобождены и высланы в США.

Считая, что его французские друзья еще слишком слабы, чтобы сбросить Наполеона, Маркс не советовал им затевать революцию. Он не забыл ни катастрофы в мае 1849 года, ни разгрома немецкого и французского рабочего класса.

В июле Михаил Бакунин с помощью другого русского анархиста, Сергея Нечаева, в очередной раз попытался проникнуть в Интернационал, основав новую группировку — Международный союз социалистической демократии — на базе явно анархистской программы: атеизм, отмена частной собственности и наследования, бесплатное образование для всех детей обоего пола, отказ от всяких реакционных союзов и от всякой политической деятельности, не имеющей своей непосредственной и прямой целью торжество дела трудящихся над капиталом, превращение государства во всеобщий союз свободных сельскохозяйственных и промышленных общин и международная солидарность трудящихся. На сей раз он предложил не вступить в Интернационал, а — замечательная дерзость! — слить с ним свою группировку на паритетных началах, требуя для себя звания зампредседателя новой организации! Разумеется, Генеральный совет Интернационала отказался от слияния с Международным союзом социалистической демократии, точно так же как раньше отказался включить в состав организации Лигу мира и свободы. Тогда Бакунин распустил свою новую группировку и тотчас создал третью, на сей раз названную Альянсом социалистической демократии, и теперь уже ввел каждого его члена, в строгом соответствии с уставом, в женевскую секцию Интернационала. Такой тактике «десантирования» ничем нельзя было помешать. Но Маркс не слишком встревожился: женевская секция, называвшаяся «Секцией альянса», была одной из самых сильных и хорошо охраняемых; она только что провела крупную забастовку строительных рабочих, а ее руководитель, крепкий профсоюзный деятель Беккер, стал доверенным лицом Маркса.

Однако, едва вступив в эту секцию, Бакунин забросал членов Интернационала посланиями, в которых выставлял себя жертвой «мрачного заговора немецких и русских евреев, фанатично преданных своему диктатору-мессии Марксу». Его влияние быстро распространилось почти на всю секцию, численный состав которой он значительно увеличил. Он даже добился своего избрания делегатом на III Конгресс Интернационала, который открылся в Брюсселе 6 сентября 1868 года.

Там впервые зашла речь о программе. Из пятидесяти предложений, выдвинутых Бакуниным, утвердили (тридцатью голосами против четырех) принцип национализации земли, недр, железных дорог и путей сообщения. Остальные были отвергнуты. С собрания Бакунин вышел воодушевленным — ему удалось-таки внести свой вклад в общее дело. Он написал Густаву Фогту (председателю своей группировки), которого ему не удалось ввести в Интернационал, что Брюссельский конгресс — величайшее событие наших дней, и если мы сами искренне являемся демократами, мы должны не только желать, чтобы Международное товарищество рабочих в конечном счете вобрало в себя все рабочие организации Европы и Америки, но и содействовать этому всеми силами, потому что сегодня оно может стать настоящей революционной силой, способной изменить мир.

На самом деле Бакунин вовсе не примкнул к Марксу. На II Конгрессе Лиги мира и свободы в Берне в конце сентября он не скрывал, к великой радости Фогта, своей ненависти к коммунизму: «Я ненавижу коммунизм, потому что он — отрицание свободы, а я не могу себе представить ничего человеческого без свободы. Я — не коммунист, потому что коммунизм концентрирует все силы общества в государстве, которое их поглощает, потому что он неизбежно приводит к централизации собственности в руках государства, тогда как я желаю упразднения государства — радикального искоренения принципа авторитета и государственной опеки, который, под предлогом цивилизации и усовершенствования людей, по сие время порабощал их, угнетал, эксплуатировал и деморализовывал. Я стремлюсь к организации общества и коллективной или социальной собственности снизу вверх посредством свободной ассоциации, а не сверху вниз при содействии власти, какова бы она ни была <���…>. В этом смысле, господа, я коллективист, но нисколько не коммунист».