Роман Ларинцев - 1941. Забытые победы Красной Армии (сборник)

• изменение задач и границ 6-й и 12-й армий. Усилия 6-й армии направлялись уже не на удержании позиций по Днепру, а на борьбу за Красноград, прикрытие образовавшегося разрыва и нейтрализацию возможного удара на Харьков с юга. Сосредоточение войск 6-й армии против острия и южного фаса Красноградского клина имело положительный момент – полоса ее действий сокращалась почти вдвое, а плотность боевых порядков увеличивалась. Но для соседей ничего положительного в этом не было: с уходом 6-й армии к Краснограду ровно вдвое удлинялась полоса находившейся южнее 12-й армии. Дополнительных войск ей при этом не выделялось, а опасность прорыва тонкой линии обороны существенно возрастала;

• целенаправленное усиление обороны Юго-Западного фронта у Краснограда неизбежно вело к ослаблению обороны Южного фронта под Днепропетровском, а «группировка 12-й армии к 26 сентября не отвечала обстановке, сложившейся на ее правом фланге, ввиду явной угрозы со стороны главных сил 1-й танковой группы противника, изготовившейся для наступления» [162] . Острие вражеского удара было направлено на ослабленный стык Юго-Западного и Южного фронтов, точнее, их 6-й и 12-й армий, вновь сформированных согласно директиве Ставки № 001259 от 25 августа 1941 года взамен погибших в окружении под Уманью.

Злосчастный Красноградский выступ торчал в советской обороне, как кость в горле. Его существование создавало массу проблем, усугублявших одна другую, отвлекало массу сил и таило немало угроз. Сегодня об этом никто, к сожалению, уже не помнит, вспоминая почему-то о действиях кого угодно: 6-й немецкой армии Рейхенау, 1-й танковой группы Клейста, 2-й танковой группы Гудериана – но только не о 17-й армии Штюльпнагеля.

Зато в документах Ставки ВГК, штабов Юго-Западного направления и Юго-Западного фронта красноградская «заноза» видна невооруженным глазом. Согласно директиве командующего Юго-Западным фронтом Маршала Советского Союза С. К. Тимошенко № 28/оп от 27 сентября 1941 года основная часть войск фронта (40-я, 21-я и 38-я армии) должна была «организовать прочную оборону и не допустить прорыва противника на восток» [163] . И хотя решено это было не им, а Ставкой (причем не только для Юго-Западного, но и для других фронтов), войска чуть ли не впервые с начала войны избавлялись от необходимости нанесения непрерывных тактических контрударов. Проведение таких контрударов считалось непременной составляющей стратегии и тактики «активной обороны», соответствовало патриотическим установкам советской военной доктрины («Ни пяди земли не отдавать врагу!») и вменялось в обязанность командирам всех рангов и уровней. Этого требовала Ставка, на этом же упорно настаивал с первого дня прибытия на Юго-Западный фронт и Тимошенко.

В ряде случаев контрудары советских войск давали тактический выигрыш, но в условиях 1941 года изматывали не столько силы противника, сколько свои собственные, и без того измотанные и немногочисленные. Примеров, когда части и соединения в считанные дни и недели просто сгорали в «боях местного значения», хватает. Приведем лишь один – незаезженный и мало кому известный.

16 сентября с целью нанесения контрудара по приближавшимся к Полтаве частям 55-го армейского корпуса немцев прибыла сформированная под Харьковом 10-я танковая бригада (командир бригады – подполковник В. А. Бунтман-Дорошкевич, военком – полковой комиссар А. К. Погосов, начштаба – майор Б. Д. Супян). По словам авторов описания боевого пути 38-й армии, эшелон с танками Т-34 к началу боев в бригаду не прибыл, поэтому в ней насчитывалось всего 43 танка, из них 4 КВ и 39 легких [164] – только не Т-70, как об этом писали, поскольку их выпуск начнется лишь в 1942 году. А вот бывший командир танкового полка этой бригады, непосредственно участвовавший в описываемых событиях дважды Герой Советского Союза В. С. Архипов вспоминал иное: «тридцатьчетверки» в бригаде были, и не одна или две. «2-й батальон капитана П. П. Понивага состоял полностью из танков Т-34, а 1-й батальон капитана В. Г. Богачева – из средних танков Т-34 и тяжелых КВ. Всего в полку было немногим более 100 танков» [165] . Под Полтавой в распоряжение полка поступил танковый батальон Полтавского автотракторного училища – «около 40 машин разных типов» [166] . Итого к 16 сентября – до 140 танков (количество, сравнимое с численностью танковой дивизии вермахта). Треть из них будет потеряна в ближайшие три дня. К утру 19 сентября выйдут из боя и переправятся на восточный берег Ворсклы, заняв оборону в районе Чутово, всего 92 танка [167] . К 1 октября их останется 9 [168] , к 5 октября – 3 (один Т-34 и два Т-60) [169] . За две недели боев и контрударов местного значения от бригады осталась рота, затем – взвод.

Атаки деревень и высот, проводившиеся без закрепления успеха и удержания пунктов, отвоеванных ценой пролитой – и подчас немалой! – крови, с последующим их оставлением и отходом на прежние позиции, не лучшим образом сказывались на моральном духе и настроениях войск. Но отныне нанесение контрударов предполагалось проводить не «повсюду и везде», а лишь против вклиниваний противника в оборону (с целью восстановления прежнего рубежа) и для срыва подготовки врага к наступлению (правда, для этого переброску и концентрацию его войск следовало вовремя обнаружить). Армии получали хоть и запоздалую, но реальную – так, по крайней мере, тогда казалось – возможность сосредоточиться на укреплении занимаемых оборонительных рубежей.

Возможность эту получили не все. 6-й армии генерал-майора Р. Я. Малиновского, переданной распоряжением Ставки 27 сентября из состава Южного фронта в Юго-Западный фронт, задача ставилась иная: отбить у немцев утраченный 20 сентября Красноград и восстановить к югу от него оборону по рекам Берестовая и Орель. Еще южнее, севернее Новомосковска, она должна была сомкнуться с 12-й армией Южного фронта. Результатом стала бы ликвидация 30-40-километрового разрыва, образовавшегося между фронтами и армиями в результате красноградского прорыва немцев, и предотвращение выхода противника к Харькову по не занятой советскими войсками территории.

Командарм Малиновский с 23 сентября лично находился под Красноград ом, расположившись в Новопавловке (14 км к юго-востоку от Краснограда). Поскольку от с трудом восстанавливаемого и обескровленного Юго-Западного фронта взять было нечего, из армий Южного фронта к нему перебрасывалось все, что можно. Из-под Днепропетровска в район Краснограда к 23 сентября прибыл отряд курсантов Днепропетровского артучилища (преодолел за сутки 180 км), из 12-й армии – 270-я стрелковая дивизия (переброшена автотранспортом, преодолев за пару суток 200 км). Под Зачепиловку, пройдя 150 км, выдвигалась 275-я стрелковая дивизия, в район Губинихи – 255-я (походом и автотранспортом прошла за 1–1,5 суток около 100 км). Туда же с тяжелыми боями и большими потерями отходили 26-я и 28-я кавалерийские дивизии. От выполнения других задач Малиновского освободили, а четыре дивизии его армии, продолжавшие вести бой у Днепропетровска, передали в состав 12-й армии Южного фронта. Быстрота и организованность проведенного маневра были по тем временам уникальными и свидетельствовали о возросшем мастерстве советских войск.

С ликвидацией самого Красноградского клина дела обстояли хуже – все попытки выдавить немцев из Краснограда, предпринимавшиеся с 27 сентября по 5 октября 1941 года, не удались. О том, чтобы срезать клин ударами под его основание и тем самым отсечь всю вырвавшуюся вперед немецкую группировку, не было и речи – сил для этого у Тимошенко и Малиновского катастрофически не хватало. К счастью, немцы также не проявляли в те дни особой активности на этом направлении: не подавив очаги сопротивления под Киевом и не завершив перегруппировку войск, двигаться далее на восток вермахт не мог.

Читать дальше