Жан Тьерио - Маргарет Тэтчер: От бакалейной лавки до палаты лордов

В доспехах полководца, возглавляющего нацию в состоянии войны, она чувствовала себя наилучшим образом, это правда. На второй день после отправки экспедиционного корпуса она встретилась с Макмилланом, занимавшим пост премьер-министра во времена Суэцкого кризиса, и спросила его прямо: «Ну как на самом деле воюют?» Единственный совет, который он ей дал: создать «узкий» Военный кабинет, собирающийся ежедневно и включающий по возможности наименьшее число бюрократов. Она поняла, каково правило «нулевой бюрократии». Ничто не могло доставить ей большего удовольствия.

Военный кабинет, или Кабинет военного времени (названный еще Южно-Атлантическим подкомитетом Комитета обороны и войск, находящихся вне метрополии), собирался ежедневно в 9 часов 30 минут либо на Даунинг-стрит, либо в поместье «Чекерс» в уик-энды. В его состав входили «избранные» министры: Фрэнсис Пим из Форин Оффиса, Джон Нотт из министерства обороны, Уилли Уайтлоу в качестве заместителя премьер-министра. Джеффри Хау не был туда допущен по той причине (как написала Маргарет 8 апреля), что, «когда будущее свободы и репутация Великобритании были поставлены на карту, мы не могли размышлять над тем, сколько это будет стоить». В кабинет вошли также начальник Генерального штаба сэр Левин и первый лорд Адмиралтейства (командующий военно-морскими силами) сэр Лич. К этой «команде» присоединился еще советник по юриспруденции, ибо Маргарет, имеющая адвокатский опыт, настаивала на том, чтобы все принятые решения соответствовали международному праву.

Каждый вторник членов кабинета подробно информировали об изменениях в обстановке. Всякий раз, когда это требовалось, Маргарет созывала кабинет на заседание и ставила на голосование решения, означавшие эскалацию напряженности. В деле, когда должна была пролиться английская кровь, она хотела, чтобы решения принимались коллегиально, даже если «автором» этих решений была она сама.

Это было начало настоящей «истории любви» с армией. Маргарет ощущала свою близость с солдатами. Она всегда говорила о «наших парнях», о «наших мальчиках» с дрожью в голосе. Когда ей сообщали о потерях, она бывала потрясена. Многократно члены Военного кабинета замечали, как она потихоньку утирала слезу. Пренебрежительно она посмеивалась только над несчастьями безработных. Тред-юнионисты и «рассерженная молодежь» казались ей негодяями и разбойниками. Но она чувствовала свою близость с самым скромным из пехотинцев, отправленных на край света, на расстояние в 14 тысяч километров от матери-родины, чтобы защищать «Юнион Джек». Без болтливого патриотизма, без пустой риторики, она просто была одной из них, тех людей, у которых нет ничего, что можно отдать, кроме своей жизни, и они ее отдавали. Она лично писала письма семьям офицеров и солдат, павших в боях (каждой семье!). Это были не формальные, уже готовые письма, которые оставалось только подписать, нет, эти письма были написаны от руки. И всякий раз она требовала, чтобы Генеральный штаб устроил брифинг по поводу обстоятельств героической гибели британских солдат на поле чести. На всех кораблях Королевского военно-морского флота постепенно возникал настоящий миф о Маргарет. Моряки знали, что она может попросить их умереть, но они также знали и то, что она их не бросит. Ее решимость вдохновляла. И в то время, когда переговоры продолжались, «парни» пребывали в твердой уверенности, что на сей раз Англия «пойдет до конца»: Фолкленды не станут новым Суэцким каналом и на этот раз не будет позорного отступления. Маргарет стала для них королевой амазонок. Плакаты с ее изображением украшали длинные коридоры на боевых кораблях, а 3-я бригада пехоты избрала в качестве боевого гимна песню под названием «Армия для Мэгги».

Маргарет с удовольствием знакомилась с офицерами Генерального штаба. Эти люди явно принадлежали к категории «жестких». Они умели отвечать «да» или «нет», они не знали таких слов, как «быть может», полных недомолвок. Ей нравились их искренность и чистосердечие. Разумеется, она сама при общении с ними «принимала позы Черчилля». Перед тем как приступить к боевым действиям, она даже посетила то место, где находился «штаб Уинстона» во время войны. Ведь это был ее учитель, и история, наконец, дала ей возможность пойти по его стопам. Он должен был разгромить Гитлера, она — Гальтиери. Да, пропорции сохранились, только уровни были разные…

Однако же кое в чем Маргарет даже превосходила Старого Льва. Она прекрасно осознавала, что совершенно несведуща в военном деле, в то время как Уинстон Черчилль заваливал Генеральный штаб самыми фантастическими планами ведения боевых кампаний. У Маргарет же хватило мудрости оставить бразды правления армией и флотом в руках генералов и адмиралов. Ни в коем случае она не хотела вмешиваться в ход операций и кому-то мешать [152] В этом она была полной противоположностью Картеру, который во время провалившейся попытки освободить американских заложников в Тегеране все время отдавал приказы поверх голов военачальников. . Она просила, чтобы всякий раз ей представляли все возможные варианты. Затем она принимала решение, а военные его выполняли. Адмирал Левин вспоминает, что «с точки зрения военных она была идеальным главнокомандующим».

Дело приняло серьезный оборот 22 апреля, после захвата (или освобождения) англичанами острова Южная Георгия. Кстати, это было не так-то легко. Два вертолета разбились из-за сильнейшего штормового ветра. Военные опасались, что будет много жертв. К счастью, пилотам третьего вертолета удалось найти и подобрать коммандос из специальной военно-десантной службы Великобритании, потерпевших катастрофу. Остров был отвоеван без жертв. Журналисты осаждали Маргарет и спрашивали, будут ли продолжаться военные действия; она же ограничивалась таким ответом: «Радуйтесь хорошим новостям и поздравьте наши вооруженные силы и флот».

Фрэнсис Пим вернулся с новым планом решения проблемы, предусматривавшим передачу островов во временное управление ООН. Он был дипломатом и делал свое дело. Но Маргарет не хотела приступать к осуществлению этого плана до тех пор, пока аргентинцы не уйдут с островов. Она полагала, что поступить так — значит дать вознаграждение за акт агрессии. Итак, предложение Пима было отвергнуто кабинетом министров. Правда, на чашу весов Маргарет бросила свою возможную отставку…

Ход событий убыстрился. 26 апреля Военный кабинет принял решение об установлении особой зоны (зоны, куда не должно было проникать никакое иностранное судно) в радиусе 200 миль вокруг Фолклендских островов как на море, так и в воздухе. Выступая в палате общин, Маргарет повысила тон: «Я должна уточнить, что наш экспедиционный корпус вскоре будет в виду Фолклендских островов. После принятия резолюции № 502 прошло три недели. Так как наш экспедиционный корпус попал в бури и ураганы, бушующие в этом регионе, то выбор военных действий ограничен». Вечером, выступая по телевидению, она вернулась к своим приоритетам, заговорив о возвращении «наших парней» домой по возможности целыми и невредимыми: «Я должна держать в уме интересы наших солдат. Я должна заботиться о их безопасности, их жизнях и сделать так, чтобы они с успехом выполнили свою миссию <���…> с наименьшим риском…»