Юрий Петров - Записки профессора

Заканчивая рассказ о Подготовительном училище, где я провёл три года, с 1945 по 1948 гг., я приведу отрывки из стихов, сложенных его воспитанниками в те годы. Авторов я не знаю, а стихи запомнились, и они хорошо отражают атмосферу училища. Стихи, конечно, не пушкинские, но надо учесть, что авторам ещё не было 18 лет.

Первое стихотворение – шуточное, по поводу основания училища. Нужно заметить, что здание училища стояло у Обводного канала, почти на его берегу и шёл 1945 год – первый год после снятия блокады города:

Другое стихотворение обращено неизвестным мне автором к своему другу – тоже курсанту, но не морского, а авиационного училища:

Эти стихи хорошо передают атмосферу тех лет и настроения, которые были у нас. В стихах ведь не соврёшь. Писавших стихи среди курсантов было много. Я вообще тогда застал в училище интересный слой молодых людей – подростков-романтиков, очарованных морем, которые в военные годы сбежали во флот. На кораблях их приняли юнгами, они прослужили 2–3 года в военное время, когда на кораблях среди команды была дружба и спайка (ведь иначе на войне пропадёшь). После войны в 1945 году старшие товарищи послали их продолжать учёбу в Подготовительном училище. Среди нас, обычных, «гражданских» мальчишек они держались немного особняком, выделяясь флотской подтянутостью, щеголеватостью. Они принесли с собой романтику морской жизни. По вечерам под гитару певали морские песни. Вот одна из тех, что запомнилась:

Они свято хранили ленточки со своих старых матросских бескозырок, на которых в те годы золотом печаталось название корабля, на котором ты служишь. Помню, как один из них, вынимая хранимые ленточки из бумажника, благоговейно поцеловал их – и это не показалось нам смешным. К этим же юношам, пришедшим с флота, принадлежал и Валя Пикуль – будущий популярный писатель. Он поступил вместе со мной, одно время мы учились вместе. Но я его тогда не выделял из других «флотских». Война закалила их, и это чувствовалось, а ярко проявилось во время одного трагического случая: однажды две роты шли по лестнице одна навстречу другой, возникла давка – и вдруг лестничные перила обломились и те, кто шёл ближе к ним, полетели вниз с четвёртого этажа, а один повис вниз головой над пустотой, зацепившись брюками за обломок перил. Я шёл в следующем ряду и не упал, но внезапно увидел, как идущие рядом со мной полетели вниз, и раздались страшные крики. Я оцепенел, но рядом со мной шёл Артамонов, пришедший с флота. Он не растерялся, а сразу схватил за брюки висевшего вниз головой над пустотой и спас его, помог вскарабкаться на лестницу, А те, кто упал вниз, разбились насмерть.

Но прослойка «флотских» быстро редела. Немногие оказались способными после бурных военных лет приспособиться к казарменной жизни, к размеренной учёбе. Один за другим почти все они были отчислены. Как правило, «за неуспеваемость». Отчислен был и Валя Пикуль, проучившись со мной вместе всего один год. Писателем он стал много позже.

Столкнулся я в училище и с другим слоем людей – сыновьями высокопоставленного начальства, которых родители «сплавляли» в училище. Был у нас сын министра финансов Зверева, очень упитанный, белый, румяный, сильный, но совершенно не склонный к учёбе. Мы так его и звали – «зверь». Был и мой однофамилец – сын знаменитого генерала армии Петрова (в недавние годы о генерале Петрове восторженно писал в своей книге писатель Карпов; если между сыном и отцом есть хоть небольшое сходство, то книга Карпова не правдива). Эти и им подобные образовали свою касту, свою прослойку, которая не обращала внимания ни на учёбу, ни на дисциплину, жила в своё удовольствие и была уверена в своей безнаказанности.

И вот однажды начальник училища, старый моряк, капитан 1 ранга Авраамов построил училище и перед строем объявил: «Все вы знаете, что у нас в училище есть прослойка сыновей уважаемых людей, они плюют на дисциплину и этим разлагают всех, всё училище. Знаете ли вы, что сказал мне один из них, когда я предупредил, что за его «художества» он может быть отчислен из училища? Он мне сказал: «Бросьте, товарищ Авраамов. Как бы не получилось так, что не я, а вы будете отчислены от училища». Так вот, – продолжал Авраамов, – я прослужил на флоте 40 лет. Пусть это будет последний год моей службы флоту, но терпеть разложения училища я не буду. Сейчас вы услышите длинный список. Это те, кто отчисляется из училища моей властью и отчисляются немедленно, сегодня». К вечеру того дня все вошедшие в список, более 100 человек, были уже за воротами училища. Обстановка в училище сразу переменилась, но через месяц начальник училища был уволен. Сороковой год его службы флоту, действительно, оказался последним.