Михаил Русаков - Записки гитарного хардгейнера

Моя «популярность» имела следствие в том, что со мной все хотели выпить. А я и не сопротивлялся. С одной стороны — четко поставленной цели у меня в жизни не было. Да и жизнь была суровой — не у меня одного, вообще в стране. Бухло давало иллюзию психологической защиты.

С другой стороны, я играл этакого «рокера». Да как играл! Сам верил в это. Я думал про себя именно так. И это был навязанный имидж, ставший второй натурой. Ни к чему хорошему это не привело.

Вывод 17.

Не стоит смешивать такие понятия, как «рокер» и «музыкант, играющий рок-музыку». Первое — это стиль жизни, а второе — род занятий. Первое — это имидж. Второе — суть. Можно быть одним и не быть другим.

Можно рассекать в самом невероятном виде, быть бухим от рассвета до заката, и не черта не уметь играть ни на одном инструменте, включая собственный голос. Можно выглядеть как божий одуванчик, и быть богом на гитаре.

Откуда пошел этот имидж? — от первых рок-звезд. Но подумайте — Джим Моррисон стал Джимом Моррисоном, потому что бухал и кокаинил? Хедрикс прославился, потому что лучше всех на свете употреблял героин?

Нет. Они вначале стали выдающимися музыкантами, творцами. Может быть, им далось это внешне легко. Может быть, они в предыдущей инкарнации перелистывали ноты для Иоганна Себастьяна Баха.

Но после, когда музыка из творчества превращалась в станок, в конвейер концертов, в денежную машину — они, как любой человек уставали. И физически и эмоционально. И поддерживали себя химическими стимуляторами.

Отчего и кончились в возрасте 27 лет. И конечно, стали легендами. А любая легенда прекрасно монетизируется.

Про великого Майкла Джексона почти все забыли, пока он не устроил сюрприз — взял да и помер. И продажи его записей полезли наверх, как тараканы после дихлофоса.

Из динозавров — рокеров прошлого, из их жизни и смерти создан невероятный товар — стиль жизни, который тоже прекрасно продается! Live fast. Die young. — Футболочку с девизом не прикупите?

Те из следующих великих, кто в это поверил и действительно так жил — без тормозов — давно протянули ноги. Лишь немногим удалось остановиться. Я помню, как наркотической черной задницы, сроком в злой десяток лет, с трудом вылез Aerosmith. А ведь их когда-то сравнивали с самими Led Zeppelin!

Алкоголь, не говоря уж о других, законом запрещенных средствах, это химия. И если кто-то наивно надеется, что он сильнее — зря это он так. Он начинает, а химия выигрывает.

Сколько ребят начинали как подающие надежды музыканты, а закончили как обычные алкоголики (и музыка была уже не нужна)! Сколько таких «рокеров», даже сумев остановиться, получили болезни на всю оставшуюся жизнь.

Мой приятель, Саша Савченко — талантливейший и разноплановый барабанщик, некогда красавец и спортсмен — умер. Тяжелые наркотики.

Не надо принимать внешнюю атрибутику стиля жизни так называемых «рок-звезд» за чистую монету. Эта монета — грязная.

Sex, drugs, rock-n-roll — ненужное вычеркнуть. Вычеркните «drugs».

2. Что со мной случилось бы, продолжай я в таком же духе — пусть неизвестно, но предсказуемо. Но вмешалась счастливая случайность. Мой друг, гитарист Жалиль Фаттахов, с которым мы были знакомы с ранней юности, «сосватал» в меня в начинающую «металлическую» группу.

Руководил ею музыкант, художник, поэт, гитарист и певец Андрей Померов. В тот момент он решил полностью перейти на вокал, а свою партию ритм-гитары передать. Жалиль ему насоветовал, что есть, мол, такой неприкаянный гитарист — универсал-блюз-металлист, и меня взяли по рекомендации сразу.

Вот тут то я и ощутил в полной мере все огрехи своей подготовки. Музыку Андрей сочинял не простую. Он не был профессиональным музыкантом в том смысле, что у него не было образования. Но он был как раз из прирожденных талантов.

Я мог играть тяжелые вязкие рифы в духе моих любимых Led Zeppelin, мог «чесать» умеренный «атагадан». Но здесь требовалось нечто иное. Мы с Андреем напрямую не говорили об этом, но, похоже, образцом стиля послужил не Iron Maiden, где атагадан был бы уместен, а Accept.

Гитарные партии изобиловали мелодическим вставками в октаву с басом, разнообразными интервалами — не только привычными квинтами и квартами, но и их увеличенными и уменьшенными вариантами, а также большими и малыми терциями, октавами, секстами, и даже тритонами.

Удивительно, но Андрей даже не знал все эти названия. Он просто таким образом мыслил. Ритм-партия в его песнях не просто держала гармонию, она была и мелодической. Сейчас так никто не играет. Это вершина «олд-скул» (тогда я даже такого слова не знал, не думал что я «old»), его лучший образец.

Партии были и непросты с точки зрения ритмики и гармонии. То какая то ритмическая вставка с хитрым рисунком, который мне никак не хотел даваться, то неожиданный гармонический оборот, который мне никогда бы не пришел в голову. Музыка была чрезвычайно насыщенной.

В-общем, с первых репетиций я уходил в отчаянии.

Мне снова пришлось учиться. Чтобы я не тормозил группу, и процесс не застаивался, Андрей занимался со мной индивидуально, в дополнительное время.

Репетиционный процесс у него был поставлен хорошо. Каждый обязан прийти подготовленным, на репетиции — четкий график работы и отдыха, план подготовки вещей на месяц вперед. Алкоголь под запретом.

Он был старше меня на несколько лет, И понимал, что время терять нельзя. У Андрея была цель.

Вдруг лидер-гитарист Паша «собирает вещи». Я, только освоившись и выучив часть ритмовых партий, пересаживаюсь на соло-гитару. Андрей вновь начинает играть.

Надо сказать, эту роль называть «соло-гитарой» не совсем правильно. Она, конечно, играла соло в положенных местах, но до него гитарист не курил за кулисами. У него была своя ритм партия, поддерживающая основную, но не повторяющая ее.

Паша явно ориентировался на Закка Уайлда. Андрею эта манера нравилась, и потому мне пришлось перенять нужные фишки. Я всю дорогу «свистел» ударными флажолетами.

Системный подход делал свое дело. С материалом у Андрея проблем не было и за довольно короткий срок мы набрали песен на полтора альбома. Только насчет записи опять не выходило. Цифровая эра «дешевых» домашних студий еще не наступила.

Под влиянием моей мантры «лед-зеппелин-лед-зеппелин.» прежнее название сменилось на «Моби Дик», и Померов даже написал песню, по духу очень близкую, и ритмическим рисунком напоминающую Immigrant song. Конечно, мы и в то время играли далеко не модную музыку. Но ведь мода имеет свойство возвращаться.

Поскольку репетиции «Моби Дика» проходили в актовом зале троллейбусного депо, мы там же давали концерты. За публикой ходить не приходилось — нас слушали работники ТТУ. Да, именно так.

Обкатав на публике несколько «метальных» вещей, Андрей продолжал уже без группы, под одну гитару. У него собственной программы было на пару часов, не меньше — что-то в духе Никольского. Рецепт срабатывал. Народ начинавший было нервничать, успокаивался и в конце расходился довольный.