Ирина Голицына - Воспоминания о России (1900-1932)

Так мы расстались. Все учителя вышли проводить нас, мне было жаль расставаться с ними, особенно с Прасковьей Федоровной.

В Москве мы решили, что бабушка Нарышкина будет жить с нами, деля комнату со мной и матерью. Ика продолжала жить в комнате при детском саде, где она работала. Теперь нашей первоочередной проблемой было раздобыть всем вместе денег на предполагаемое путешествие. Одни паспорта стоили безумных денег. У бабушки все еще были ценные вещи, которые она оставила на хранение мадемуазель Бусни, бывшей компаньонки тети Саши. Мама взяла меня с собой в Петроград, чтобы привезти их. Мадемуазель Бусни показала нам свой чулан, где хранились все вещи моей бабушки. Там стоял большой сундук, полный красивых придворных платьев, и других вещей, но самой ценной была статуэтка французской королевы Марии-Антуанетты, принадлежавшая тете Саше. Эту хрупкую ценную вещь надо было тщательно упаковать и отвезти в Москву. Перебирая вещи, я наткнулась на небольшую деревянную шкатулку, полную писем. Я начала читать одно из них и по короне в левом углу поняла, что оно от покойной Императрицы Александры Федоровны. Однако, когда я собиралась упаковать их с остальными вещами, мадемуазель Бусни быстро дала понять, что ни под каким видом не отдаст их мне. Она твердо сказала, что не имеет права их отдать никому, кроме самой бабушки. Больше я этих писем никогда не видела.

В Петрограде мы виделись с дядей Кирой, тетей Татой и Петриком. Последний был так рад видеть меня, что проводил все время с нами. Но мы были заняты сортировкой бабушкиных вещей.

Мы благополучно возвратились в Москву, привезя драгоценную статуэтку. Мы привезли также несколько портретов Царской Семьи, тех самых, которыми мы любовались в Зимнем дворце, в будуаре бабушки. Казалось, вечность прошла с тех пор. Нам сказали, что их опасно держать в нашей комнате. Был найден человек, который мог сохранить их для нас. Портретов мы тоже больше никогда не видели.

В начале 1923 года бабушка Нарышкина заболела и слегла в постель. Через несколько дней после нее я слегла с бронхитом, другой бабушке тоже нездоровилось. Только мы начали поправляться, тетя Тун вернулась с работы, чувствуя себя больной. Несмотря на это, она была в хорошем настроении и сказала мне:

— Мне нездоровится сегодня вечером. Может быть, я останусь завтра дома, но послезавтра я встану и буду здорова.

К сожалению, всё получилось совсем не так. На следующий день ей стало хуже, температура поднялась и оставалась высокой несколько дней, а 6 февраля она умерла. Горе переполняло наши сердца, особенно тяжело было бедной тете Нине. Всю свою жизнь они прожили вместе и нежно любили друг друга.

После смерти тети Тун я получила работу в том учреждении, где она служила. Работа была скучна, и я просто не знала, что мне делать. Вскоре я перешла туда, где работала моя мама. Это была большая американская организация, оказывающая помощь голодающим русским людям. Мама представила меня своему начальнику, приятному американцу, и спросила, не может ли он дать мне работу в своей конторе. Он посмотрел на меня улыбаясь и сказал:

— Почему бы нет? Она хорошо считает?

Я не совсем поняла, что он имеет в виду, но это все-таки было лучше, чем та работа, которую я выполняла сейчас.

Я ответила, что рада попробовать, и была сразу же принята. Было приятно работать с американцами, они были такими веселыми, не то, что мрачные советские чиновники, над которыми довлел страх. Вскоре я подружилась с моими другими коллегами, а работа в бухгалтерском отделе была совсем не трудной. Нам хорошо платили, но особую привлекательность составлял пакет с продуктами, выдававшийся служащим каждый месяц. Этот пакет содержал такие ценные вещи, как белая мука, большая банка с нутряным жиром, сгущенное молоко, какао, чай, рис и так далее. Кроме того, выдавался пакет с мануфактурой, которую невозможно было достать. Моя мама, я и тетя Нина, тоже поступившая в АРА (Американская Администрация Помощи), каждое утро вставали, чтобы к девяти часам попасть на службу, а в 4 вместе отправлялись домой. С тремя продовольственными пайками мы не испытывали недостатка в еде, и образовывались даже некоторые излишки, которые мы могли менять на необходимые вещи. Но для меня главным было то, что я там чувствовала себя спокойно и счастливо.

Спустя некоторое время меня сделали секретарем начальника московской организации. У меня было не много обязанностей, да я мало что и умела, никогда не обучаясь секретарской работе. Мой стол стоял в комнате, смежной с комнатой босса, так, чтобы он мог видеть мое лицо. Я поняла, что получила эту работу, потому что ему было приятно видеть хорошенькую девушку в своем офисе. Его внимание смущало меня, однажды мы провели все послеполуденные часы, гуляя одни в саду. Тем не менее, он был мне приятен своей открытостью и прямотой.

Тогда в Москве было много иностранцев, плохо поступавших с русскими девушками. В АРА была одна девушка по имени Кира, влюбившаяся в англичанина. В конце концов, он женился на ней и взял ее в Англию. Через шесть недель родители получили телеграмму: «Кира внезапно скончалась». Позже мы узнали, что она отравила себя газом, то ли потому, что он оказался женат и собирался содержать ее как любовницу, то ли он считал, что может получить деньги ее родителей из швейцарского банка, и бросил ее, когда понял, что это невозможно.

После шести месяцев работы мы услышали, что АРА сворачивает деятельность и вскоре уезжает. Мы все были огорчены даже не столько потерей выгодной работы, сколько разлукой с появившимися у нас новыми друзьями.

Мы все — мама, тетя Нина и я — продолжали работать вплоть до грустного конца. Нас перевели в статистический отдел, где мы имели дело с сотнями тысяч карточек с именами людей, имевших право на получение продовольствия и одежды. Делая это, мы зарабатывали порядочно, но было грустно видеть, как пустеет помещение, недавно еще полное людей. Наконец настал день, когда нам пришлось идти на вокзал, чтобы сказать «последнее прощай» нашим коллегам. Нас собралось там немало, и у многих были слезы на глазах.

Мы все еще хотели найти какой-нибудь способ покинуть Россию. В то время очень могущественным человеком был Енукидзе [49] Енукидзе А. С. (1877–1937) — член президиума и секретарь ЦИК СССР. , друг Сталина, который неплохо относился к людям в нашем положении, особенно к титулованным; это он помог уехать Лорис-Меликовым. Моя мама и я отправились в Кремль, чтобы спросить, не может ли он сделать что-нибудь для нас.

Моей матери была назначена аудиенция и был выписан пропуск. Нам пришлось идти бесконечными коридорами, сворачивать, пересекать внутренние дворики и взбираться по лестницам, прежде чем мы подошли к кабинету Енукидзе. Везде были часовые. Енукидзе принял нас очень мило и уверил, что поможет.