Владимир Лесин - Атаман Платов

Мужество предков в неудачном сражении может, конечно, вызвать чувство восхищения и гордости у потомков и через сто, и через двести лет. А каково было им пережить горечь поражения?

Думаю, трудно — привычка к тому не выработалась. Целое столетие Россия не знала поражений. Ее военная история со времен Петра Великого отмечена одними триумфами. И вот посыпались удары: сначала Аустерлиц, а теперь Фридланд.

«Если уже судьба определила восторжествовать Наполеону под Фридландом, — писал немецкий свидетель этого сражения, — то зачем должна была там пострадать русская армия без всякой вины своей?»

Если армия не виновата в поражении, то кто? Естественно, главнокомандующий, скованный страхом перед «чрезвычайной предприимчивостью» Наполеона. Впрочем, нельзя снимать ответственности и с военного министра, и с императора, которые не прислали подкреплений. Без них Беннигсен вообще не считал возможным дать французам генеральное сражение, почему и избрал вариант с отступлением за Прегель.

3 июня побитая русская армия вошла в Велау, небольшой городок, расположенный на левом берегу Прегеля при впадении в него реки Алле, где уже сутки пребывал в бездействии Платов с казаками, преображенцами, кавалергардами, финляндцами и ольвиопольскими гусарами.

Проведя несколько часов в Велау, Беннигсен переправил армию через Прегель и усиленным маршем двинулся по дороге на Тильзит, предполагая соединиться в пути с Лестоком и Каменским, отозванными из Кенигсберга. На левом берегу остались арьергард князя Багратиона и казаки Платова.

Выполняя повеление главнокомандующего, атаман послал в Топиау три казачьих полка под командованием братьев Павла, Степана и Григория Иловайских для соединения с дивизией графа Николая Каменского и уничтожения мостов, паромов и судов на реке Прегель.

Под вечер французский авангард показался на левом берегу Алле против Велау. Платов сжег мост и, переправив через реку вплавь часть Атаманского полка во главе с майором С. Ф. Балабиным, приказал ему атаковать передовой отряд неприятеля. Конные егеря были опрокинуты столь стремительно, что шедшие за ними соратники не успели даже прийти им на помощь. Казаки благополучно вернулись назад, приведя нескольких пленных.

В ночь на 4 июня корпус атамана Платова выступил из Велау и занял позицию перед городом на правом берегу Прегеля.

4 июня генерал-лейтенант Платов, усиленный башкирами и калмыками, получил предписание главнокомандующего задержать неприятеля у переправы. Легко сказать — труднее выполнить, располагая одиннадцатью полками, укомплектованными едва ли наполовину, когда на тебя движется авангард огромной армии, воодушевленной недавней победой над русскими. Поэтому атаман решил дать бой, отступив несколько от берега.

В полдень французский авангард, наведя в нескольких местах понтонные мосты, под мощным прикрытием артиллерии начал переправу через Прегель. Кавалерия под командованием дивизионного генерала Груши двумя колоннами двинулась вверх по реке, чтобы атаковать левый фланг казаков. Платов, «уступая рвению начальников башкирских команд», приказал атаковать неприятеля, чем немало польстил их самолюбию.

Несколько добровольцев вступили в перестрелку с противником и, отходя, увлекли его за собой. Один башкирский полк, подпустив французов на близкое расстояние, осыпал их сотнями стрел, в то время как другой, стоявший в укрытии, обрушился на их фланг с пиками. Неприятель, пораженный внешним видом и необычностью оружия «злых купидонов», обратился вспять. Преследование продолжалось до переправы, где кавалерия генерала Груши получила поддержку своей пехоты и артиллерии.

В то же время густые колонны французского авангарда под командованием В. Н. Латур-Мобура энергично надвигались на правый фланг казаков. Причем особенно увлеклись эскадроны его кавалерии, опередившие свою пехоту. Как только они пустились в атаку на отряд Н. В. Иловайского, М. И. Платов обрушил на их фланги из-за Грюнвальдского леса атаманцев С. Ф. Балабина. Неприятель, поражаемый с трех сторон, потерял на месте боя «множество убитых». Пленных оказалось всего 22 человека, среди них старший адъютант генерала Э. Груши.

Первый натиск французов был «укрощен». Однако громадное численное превосходство противника заставило Платова отступить верст на семь к местечку Таплакен, от которого предстояло идти по узкой плотине, а за ней по большой дороге на возвышенность.

Атаман принял необходимые меры предосторожности. Под прикрытием арьергарда, созданного из полков Т. Д. Грекова и О. В. Иловайского, он перевел свой корпус по плотине через болотистую речку Нена и, поднявшись на возвышенность, приказал установить шесть орудий артиллерии.

Колонна конных егерей бросилась за арьергардом атамана Платова, но была отбита огнем донской артиллерии и стрелков. Последние казаки беспрепятственно прошли по плотине, уничтожив за собою мосты в ее проемах.

«Вечером было много рассказов о приключениях башкирцев в течение этого дня». Очевидцем одного случая оказался балагур и весельчак, поэт, а позднее знаменитый партизан Д. В. Давыдов. Не могу отказать себе в удовольствии привести отрывок из воспоминаний Дениса Васильевича.

Некоего пленного французского подполковника «природа одарила носом чрезвычайного размера, а случайности войны пронзили этот нос стрелою насквозь, но не навылет; стрела остановилась ровно на половине длины своей. Подполковника сняли с лошади и посадили на землю, чтобы освободить его от этого украшения. Много любопытных, между коими и несколько башкирцев, обступили страдальца. Но в то время как лекарь, взяв пилку, готовился пилить надвое стрелу возле самого пронзенного носа… что почти не причинило бы боли и еще менее ущерба этой громадной выпуклости, один из башкирцев узнаёт оружие, ему принадлежащее, и хватает лекаря за обе руки.

— Нет, — говорит он, — нет, бачка, не дам стрелу мою; не обижай, бачка, не обижай! Это моя стрела, я сам ее выну…

— Ну как ты вынешь ее?

— Да, бачка, возьму за один конец и вырву вон; стрела цела будет.

— А нос? — спросили мы.

— А нос? — отвечал он. — Черт возьми нос!..»

Понятно, что русские офицеры предпочли спасти выдающийся нос француза, а не стрелу «башкирца».

Очередной трудный день войны кончился. Вряд ли атаман вспомнил тогда, что совсем рядом с Таплакеном, правда, на левом берегу Прегеля, стоит большая деревня Гросс-Егерсдорф, при которой ровно 50 лет назад сражался в составе русской армии его отец Иван Федорович Платов.

5 июня прусский корпус А. В. Лестока и отряд H. M. Каменского соединились с армией и остановились у деревни Гекстен, оставив свой арьергард у Мильлаукена, где находился также и генерал-майор И. Д. Иловайский с тремя полками: своим, А. И. Исаева и Д. М. Киселева.