Иван Беляев - Записки русского изгнанника
- Название:Записки русского изгнанника
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Иван Беляев - Записки русского изгнанника краткое содержание
Превосходным образцом мемуарной литературы можно считать книгу доблестного генерала царской армии И. Т. Беляева (1875–1957). Один из лучших представителей русского дворянства, классический монархист, силой обстоятельств ставший участником Белого движения, размышляет о перипетиях Первой мировой войны и Гражданской. Беззаветно любя Россию, генерал оказался в изгнании, вдали от Родины. В Парагвае он организует русскую колонию и становится не просто лидером общины, выдающимся этнографом, а ещё и борцом за права индейцев в Латинской Америке, национальным героем Парагвая.
«Записки» генерала Беляева должны вызвать большой интерес у историков, этнографов и всех людей, кому дорого русское культурное наследие.
На обложке: портрет автора в форме генерал-майора парагвайской армии И. Т. Беляева и герб дворянского рода Беляевых.
В.П. Голубев — издатель, редактор.
Записки русского изгнанника - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
В огромном пустом доме было холоднее, чем на улице. Вытоплены были только две комнаты для молодых. Переодевшись, мы помчались в церковь, построенную местным купцом Хроповым на древних славянских могилках в сосновой роще на высоком бугре. Священник из уважения к брачующимся закатил такую длинную службу, что у нас руки замлели, поддерживая золотые венцы над их головами. В его комнатах, где было немного теплее, мы согрелись быстро за бокалами шампанского. Причем, по желанию батюшки, каждый его глоток компенсировался добавкой из бутылки рома, стоявшей напротив, так что в конце концов в его бокале оставался только чистый алкоголь.
На обратном пути, в овраге, лихой ямщик по традиции вывалил молодых в пушистый снег «на счастье», чем доставил всем немалое удовольствие. Но в замерзшем, обледенелом доме мы уже не задерживались. Последний взгляд на гигантские дубы, вековые стражи нашего милого гнезда, и мы уже снова мчимся усыпанными серебристым снегом и озаренными полной луною полями и косогорами, колыбелью нашего детства.
Не так ли под венцом, под серебристой фатой, милые черты знакомого лица приобретают новую прелесть и остаются навеки памятью неописуемой красоты!
Но который уже раз я изображаю статиста на чужих свадьбах! Не пора ли и самому переходить на первые роли?
В Нарве мы едва поспели на поезд. Все было битком набито, но добродушный кондуктор отомкнул нам двери купе, где находилась только одна персона — молоденькая барышня, возвращавшаяся в Петербург из коротенькой прогулки и комфортабельно расположившаяся на одном из нижних сидений.
Наша веселая компания сочла долгом представиться ей по всей форме с церемонной вежливостью гасконских рыцарей Сирано де Бержерака. Начал Зейферт, как принадлежащий к высшему государственному учреждению и эксперт официального красноречия.
— Милостивая государыня, мы просим вашего прощения за прерванные нами сновидения, порхающие над вашим изголовьем, которые… которые…
Барышня вскочила и с испугом смотрела на говорившего, который никак не мог справиться с комком, застрявшим у него в горле.
— Постой, Зейферт, ты сперва откашляйся, — проговорил доктор, — видите ли, милая барышня, мы только что приехали сюда из-за тридевять земель, со свадьбы брата этого юноши, который торчит на пороге…
— Я уже вижу, что вы приехали со свадьбы, — серьезно заметила барышня. — Думаю, что вы лучше всего сделаете, если поскорее устроитесь на отдых.
— Вот именно, вот именно… Но вопрос в том, как и где.
— Ну уж это ваше дело. Я остаюсь внизу.
— Конечно, разумеется… Но вот вопрос, водрузить над вами этого прошпигованного всеми шедеврами деревенской кухни, пожалуй, рискованно. Поместить его рядом с вами — будет храпеть и помешает вам предаваться приятным грезам…
— Ну уж это как хотите, лишь бы поскорее.
— Ну хорошо, мы над вами устроим Ваню — видите, он тоненький как ниточка и скромный как красная девица… Ваня! Лезь наверх.
— А Зейферт?
— Фу ты, пропасть! Ой уже храпит на моей подушке… Зейферт, лезь ты наверх… Господи, какой он тяжелый. Когда он хохочет, я в страхе, что полка провалится, и он меня раздавит. Ваня! Меняйся с ним местами.
— Ах нет, пожалуйста, — протестует барышня. — Этого недоставало! Лезьте сами наверх.
Доктор замолкает. Но только на минуту. Оба верхние этажа трясутся от неудержимого смеха, который заражает и обе нижние полки. Барышня опять вскакивает.
— Чего ты хохочешь? — скрашивает доктор, поднимая глаза к небу. — Насосался и хохочет. Ау меня душа в пятках: провалится и раздавит. Ваня!
— Что такое?
— Ты ступай сюда, а я полезу на твое место!
— Нет, пожалуйста. Вы такой неуклюжий, сейчас же свалитесь мне на голову.
— Я-то неуклюжий… Извините, комплекция Аполлона Бельведерского.
— Бахуса… Силена… — поправляет Зейферт.
— Господа! Помилосердствуйте, ради Бога. Ведь мне завтра с утра на службу… Дайте заснуть хоть на минуту.
Все замолкают. Но еще долго полки трясутся от взрывов беспричинного смеха. Просыпаемся уже на Балтийском вокзале… Все разом принимают приличный вид и корректно прощаются с милой барышней.
— Ну, ничего, Бог с вами, не сержусь. Только голова разболелась… Ну и веселая ваша свадьба.
Начало конца
В этот самый день, на этом самом месте перед нами открывается новая эпоха истории.
Слова Гете под Вельми.
Большим балом 12 января в Зимнем Дворце открывался период придворных торжеств, заканчивавшихся с началом Великого поста. На этот бал рассылалось до 8000 приглашений. Кроме придворных, в нем обязательно участвовали командиры, адъютанты и по 5 офицеров от каждой гвардейской части, в том числе от нашего дивизиона, несмотря на то, что у нас было всего две батареи, а в бригадах — по шести. Таким образом, мне всегда приходилось бывать на этих вечерах. За большим балом следовали малые, семейного характера, на которые приглашались, главным образом, танцоры.
В танцах участвовала, быть может, одна двадцатая приглашенных, остальные толпились в огромном белом зале и в смежных коридорах. В маленькой «ротонде», круглом зале при входе во «фрейлинский коридор», стоял огромный стол со всевозможными закусками. В большом коридоре ключом било шампанское. Придворный оркестр в красных фраках занимал возвышенную эстраду. Офицерство съезжалось заранее, являясь через особый подъезд, Иорданский или Комендантский.
Только официальный траур мог служить помехой этому празднику, для которого приглашенные нередко являлись из отдаленных провинций, а дамы накануне представлялись Императрице. Но в этом году он затмил великолепием все предыдущие.
В указанный час двери царских покоев отворились, и на пороге показались Высочайшие Хозяева. Раздались торжественные звуки полонеза из «Жизни за Царя», и под звуки пятисот струнных инструментов в руках пятисот профессоров и лучших учеников Консерватории появилась Царственная чета, за нею вдовствующая Императрица с Великим Князем Владимиром и Великая Княгиня Мария Павловна со старейшим членом дипломатического корпуса в традиционной феске и роскошном золотом мундире. Со вторым и третьим туром кавалеры меняются местами, в последнем Царица в своей алмазной диадеме, сияющей всеми цветами радуги, составляет пару с турком в его алой феске.
— Государь в форме нашего полка, — раздается сзади радостный шепот.
— А ты обратил внимание…
— Ну, пойдем попробовать шампанского…
— Постой, я хочу раньше взглянуть на танцы.
— А я боюсь подходить близко… вдруг пришлет приглашение какая-нибудь из княжен, а я забыл надеть «бальные» шпоры… Выйдет, как с генералом Макаровым.
— А что?
— Его колоссальная фигура бросилась в глаза Императрице Марии, напомнила ей покойного супруга. Подходит к нему адъютант: «Ее Величество просит вас на тур вальса». А у него многолетний ревматизм в ногах… Доложили, что ему сделалось дурно, и он уехал. Комендант выпроводил его в потайные двери.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: