Пьер Птифис - Поль Верлен

Одно стихотворение из сборника посвящено Непорочному зачатию. В конце 1892 года Верлен уже не знал, какой комплимент адресовать Филомене, и воскликнул:

Но тотчас поправился:

19 февраля 1892 года поэт заявил Ванье, что, по его мнению, «Литургии» ничуть не хуже «Мудрости», только исполнены в другом тоне.

В минорном.

Выписавшись из Бруссе 20 января 1892 года, Верлен устроился у Филомены в отеле «Дерен» на улице Сен-Жак с твердым намерением жить отныне тихо и спокойно. Увы! Их совместной жизни скоро пришел конец из-за дикой сцены ревности. Филомена хотела быть свободной, а так как ее старый любовник претендовал на исключительные права, то она выставила его за дверь. Это происшествие не имело бы серьезных последствий, не перевези Верлен к своей красавице дорогие книги, рукописи, бесценные сувениры, а также свои личные вещи. Все это Филомена забрала себе, на что Верлен отреагировал взрывом ярости. Для начала ветреная красавица получила записку, в которой говорилось: «Я настаиваю, чтобы мне переслали по почте портрет матери и другие вещи, несмотря на то, что требует твой новый любовник или твой грязный сутенер. Черт возьми. П. В» [645] Заэ, 1947, с. 278. Прим. авт. . Затем хозяин отеля получил письмо следующего содержания: «Просьба вернуть мне немедленно мои вещи, находящиеся у вас. Что касается г-жи Эстер и ее любовника, то они перестали мне нравиться, и я буду вынужден жаловаться или самостоятельно добиваться правосудия» [646] Казальс и Ле Руж, 1911, с. 87. Прим. авт. .

К счастью, Казальсу удалось забрать почти все сокровища Верлена и отвезти их к Ванье [647] Заэ, 1964, с. 137. Прим. авт. .

8 марта 1892 года на банкете в «Пере» Верлен встретился с Жюлем Ренаром [648] Жюль Ренар (1864–1910) — французский писатель, знаменитый главным образом своим романом «Морковки», где рассказывается о тяжелом детстве автора. . Трудно представить себе более разительный контраст: жизнерадостный, экспансивный, простой в обращении Верлен и Ренар — сухой, жестокий и язвительный. Портрет Верлена, который Ренар дал в своем «Журнале» (номер 1, с. 114) стал очень знаменитым. «Отвратительный Верлен — Сократ и Диоген одновременно. В нем есть нечто от собаки и от гиены. Весь дрожа, он падает на стул, который кто-то ему подставляет… Он похож на бога-пьянчужку… голова, как обломок строительного камня» и т. д.

Из-под злого пера могла выйти лишь злая карикатура. Леон-Поль Фарг точно заметил: «Несомненно, появление пьяного, беспокойного и сварливого бродяги не могло не шокировать этого человека, так заботившегося о своей бородке неудавшегося полковника и о манжетах учителя начальных классов. Верлен просто-напросто был выше его, и он, возможно, это почувствовал» [649] «Семейные портреты». Прим. авт. .

В любом случае те, кто общался с Верленом, не испытывали к нему такого презрения, граничившего с отвращением. Его считали несчастным человеком, жертвой злого рока, и доверяли ему. Доказательством тому служит подписка в пользу Верлена, организованная 12 марта 1892 года тридцатью шестью писателями и художниками — среди них Коппе, Бушор, Лоран Тайад, Анатоль Франс, сам Жюль Ренар. Каррьер. Эта благотворительная акция была призвана обеспечить поэта ежемесячной рентой, которая в первый месяц составила 180 франков [650] Согласно записи в дневнике Франсуа Коппе, см. «Фигаро» от 19 сентября 1925 года. Прим. авт. .

Итак, наконец Верлен в одиночестве. Он свободен от Эстер (поэт называл ее Эстер, когда сердился, и Филоменой, когда они мирились) и уже скучает. Однажды — и этот день стал для него роковым — он встретил Эжени, бродившую неподалеку от его дома. Она проявила сочувствие к Верлену, называя его ягненком, избежавшим когтей тигрицы:

— Если ты будешь с ней, то всегда будет повторяться одно и то же: она будет тебя обманывать, и ты будешь несчастен.

Добрая душа, она предложила ему приходить к ней, когда он того пожелает. Но здоровье поэта не позволило ему в полной мере воспользоваться этой милостью. Немного погодя он скромно предложил: давай попробуем жить вместе. Его мучили приступы тоски и тревоги; опасаясь Эстер и Лакана, он неоднократно менял место жительства: 20 июня 1892 года он дал Эрнесту Рейно свой новый адрес — улица Монтань-Сен-Женевьев, дом 68, но уже 4 июля он сообщил Эмилю Золя, что вернулся на прежнее место, в дом 16 по улице Декарта.

Спокойная и упорядоченная жизнь стала ему необходима, но так как мансарда Эжени на улице Паскаля находилась слишком высоко и была слишком мала, они нашли квартиру на улице Фоссе-Сен-Жак, дом 9. «Мы переезжаем, и это требует денег», — писал Верлен Ванье 8 июля 1892 года.

Но судьба готовила Верлену новые испытания. Меньше чем через месяц ему пришлось из-за абсцесса на ноге снова лечь в Бруссе (палата «Лассег», койка номер 30). Бедному поэту там не было покоя: тифозные больные принимали ванну по четыре раза за ночь!

Чтобы развеяться, Верлен прочитал только что вышедший роман Анатоля Франса «Перламутровый ларец», где поэт выведен под именем Гестаса (это имя носил разбойник, распятый вместе с Иисусом Христом). Зеленые глаза, шишковатый, медного цвета череп, длинные позеленевшие волосы — кто бы его не узнал? «Но он наивен и сохранил святую детскую веру». Лубочный Верлен. С утра до ночи он ходит по притонам, кафе и церквям, то веселый, то погруженный в отчаяние. Однажды, когда пономарь пытается закрыть перед ним двери церкви, Гестас возмущенно восклицает: «Я говорю тебе, что хочу примириться с Богом, черт возьми!» В заключение автор снисходительно замечает: «По легенде, Гестасу было даровано вечное блаженство» [651] Предполагали, что Верлен выведен в «Красной лилии» в образе поэта-анархиста Шулета, но ответ А. Франса был категоричен: «Шулет — это не Верлен». Прим. авт. .

Верлену эта легенда не понравилась. Раньше он стал бы протестовать, но погрузившись одновременно в разврат и мистицизм, поэт старался лишний раз не шокировать своих современников утрированным поведением и несдержанными речами. И потом, разбойник, распятый вместе с Христом, которому к тому же обещано вечное блаженство — не тот образ, которого следует стыдиться.

В больнице у него не было возможности избегать встреч с Филоменой, на которую он, надо признать, оказывал своего рода гипнотическое воздействие. Вряд ли дело было в деньгах, ведь их у Верлена было очень мало. Но какая женщина останется бесчувственной к любви знаменитого поэта, который кладет свой талант к ее ногам? Ей достаточно было сказать: «Ты прекрасно знаешь, что в глубине души я люблю именно тебя». И все сразу было забыто.