Лев Славин - За нашу и вашу свободу: Повесть о Ярославе Домбровском

Необыкновенная личность Ярослава Домбровского издавна влекла к себе мое воображение. Впервые интерес к нему возник у меня много лет назад в Варшаве. Это было в день освобождения ее от гитлеровских захватчиков — в среду семнадцатого января тысяча девятьсот сорок пятого года.

Варшава была разрушена и безлюдна. Фашисты, уходя, превратили ее в сплошной каменный прах. Остановился я в одном из немногих сохранившихся домов. Меня приютил старый рабочий Юзеф Грабарек, вернувшийся в тот день в освобожденную Варшаву.

— Это ведь не первая моя война с фашистами, — сказал он. — Я дрался с ними еще в Испании в тридцать седьмом.

Помолчав, он прибавил:

— Я был домбровщаком.

Я не сразу понял это слово, которое впоследствии слышал не раз во время моих неоднократных поездок в Польшу. Разумеется, я знал, что во время гражданской войны в Испании туда прибыли добровольцы из пятидесяти четырех стран мира, чтобы сражаться за ее свободу. Их было не менее двадцати пяти тысяч, они составили знаменитые интернациональные бригады. Командовал ими хорошо знакомый мне по Москве, сосед по дому, писатель Мате Залка — генерал Лукач.

Когда я со временем изучил необычайную судьбу Ярослава Домбровского, я обнаружил в ней сходство с жизненным путем Залки — Лукача.

Революционные убеждения поляка Домбровского сложились в России под влиянием Лаврова, Чернышевского, произведений Герцена.

Коммунистическое мировоззрение венгра Залки тоже сформировалось в России под неотразимым влиянием большевистской правды.

И подобно тому как поляк Домбровский погиб в борьбе за свободу Франции, так венгр Залка пал в бою за свободу Испании.

Я не ставлю знак равенства между этими двумя замечательными людьми. Но я уверен — то счастливое обстоятельство, что я хорошо знал героического и обаятельного Мате Залку, помогло мне глубже вникнуть в сложную натуру героя моей повести. Ибо в каком-то смысле Мате Залка — это современный Ярослав Домбровский.

Среди энтузиастов борьбы за свободу Испании было немало политических эмигрантов из стран, страдавших от фашистского режима, — Германии, Италии, Польши. Из эмигрантских кафе Латинского квартала в Париже, из бедных польских деревень, из Нью-Йорка, Рима, Варшавы, тайком пересекая границы, пробирались ночами антифашисты по горным тропам Пиренеев. Так они достигали Барселоны. Среди них, рассказывал Грабарек, было много польских горняков, рубивших кайлами уголь во Франции в шахтах де Венделя.

Вот тут, наверное, и родилось слово «домбровщаки». Пять тысяч польских антифашистов образовали Тринадцатую польскую бригаду. Она прославилась своим мужеством в обороне Мадрида, в форсировании Эбро, в боях под Гвадалахарой и Сарагосой. На знамени ее стоял старинный лозунг польских революционеров: «За нашу и вашу свободу!» Бригада приняла славное имя Ярослава Домбровского. Сами себя они называли: домбровщаки, или, по-русски сказать, домбровцы. Командовал бригадой беззаветно храбрый воин, старый коммунист Кароль Сверчевский. Вместе с другими командирами интербригад он обратился к испанскому республиканскому правительству с заявлением:

«Мы предъявляем только одно требование: чтобы нас посылали в пункты, которым угрожает максимальная опасность…»

В этих словах чувствуется наступательный дух Ярослава Домбровского.

Трагедия его была в том, что, блестяще подготовив военный план польского восстания 1863–1864 годов и фактически возглавив его, он не сумел принять в нем участия. Он был брошен в тюрьму — в знаменитую Варшавскую цитадель — накануне восстания.

Через много лет, в одну из последующих моих поездок в Польшу, я пошел посмотреть эту цитадель. Она сохранена как памятник. Надпись над центральной аркой гласит: «Ворота казней». Да, здесь расправлялись с революционерами. Здесь был повешен Ромуальд Траугут, возглавивший восстание 1863–1864 годов в последний период. Здесь был расстрелян Митрофан Подхалюзин, унтер-офицер Донского казачьего полка, присоединившийся к повстанцам. Имена узников и жертв цитадели значатся на памятных досках. Здесь — мавзолей павших борцов. На его стене высечено:

«Вечная память героям, которые пали в борьбе за социалистическую Польшу».

Домбровский пал далеко от родной земли и задолго до того, как она стала социалистической. Но есть связь времен и преемственность подвигов. И недаром на знаменах польских революционеров, сражавшихся за границей, были слова: «За нашу и вашу свободу!»

В Варшаве, на площади Победы, горит неугасимый огонь над могилой Неизвестного солдата. Вокруг стоят урны с землей, которая принесена с полей боев, где сражались, погибали и побеждали польские солдаты и революционеры. Там есть земля Африки из Тобрука, земля Норвегии из Нарвика, земля Италии из Монте-Кассино, земля Голландии из Арнема, земля России из Ленино, земля Испании из Гвадалахары. И есть польская земля из Пущи Кампиносской. Это небольшой лесок под Варшавой. В 1944 году в нем собирались польские патриоты, восставшие против фашистской оккупации. В 1863 году в нем собирались польские революционеры, восставшие против царского самодержавия.

Для меня несомненно, что Домбровский, сражаясь за Парижскую коммуну 1871 года, тем самым сражался за социалистическую Польшу 1945 года.

Для меня несомненно, что если польские строители сдают сейчас трудящимся ежедневно пятьсот жилых домов, а каждые три дня — по два новых промышленных объекта, то в этом есть и доля заслуги Ярослава Домбровского.

Домбровский отлично понимал, что освобождение Польши связано с победой революции в России. Он рассчитывал на серьезную помощь со стороны русских революционеров, и он не ошибся в своих расчетах. Когда я знакомился с материалами о польском восстании 1863–1864 годов, я не мог без волнения читать о самоотверженной помощи русских людей польским революционерам. Я хочу привести здесь только несколько примеров. Они разительны.

Штабс-капитан царской пограничной службы Бескишкин возглавил польский повстанческий отряд, действовавший под Опочном. О подвигах его рассказывали легенды. Очевидно, они были очень живучи. Известный польский писатель Стефан Жеромский писал в 1923 году:

«В ранней молодости, сидя на скамье в русской школе, я писал длинную поэму под названием „Бескишкин“, родившуюся из услышанных в детстве сказаний, рассказов простых людей и тайных повествований, бродивших в наших келецких лесах. Рифмованными стихами я описывал подвиги русского офицера, который примкнул к нашему восстанию, был пленен во время сражения и повешен…»