Нина Соротокина - Бенвенуто Челлини

— Я вам говорю — нет. Мне не надлежит вмешиваться.

Бенвенуто ушел за штору, но папа увидел его и велел войти. Маркиз отошел к окну, а папа весь сосредоточился на новом перстне. Рассматривая его и хваля работу, он сказал негромко:

— Бенвенуто, начни со мной важный разговор и не останавливайся до тех пор, пока маркиз не уйдет.

Бенвенуто не надо было повторять дважды. Язык у него был великолепно подвешен, а здесь он мог вволю поговорить о ювелирном деле. Он рассказал, как трудно было работать с этим алмазом, который «немного тонок», и ведь главное — разумно подсветить алмаз, а для этого сделать «блесну», чтобы сияние было полноценным, и т. д. Маркиз кусал в нетерпении губы, а папа слушал ювелира с явным удовольствием. Наконец гость ушел в величайшем гневе.

Оказалось, что Альфонсо д'Авалос, маркиз дель Васто, таково было полное имя командующего войсками Карла V, уговаривал папу вступить в войну с Францией. Шла так называемая Третья Итальянская война (1536–1538). В 1535 году умер миланский герцог Франческо II Сфорца, и Карл V тут же объявил Ломбардию владением империи. В ответ Франция заявила права на Милан и Савойю. И пошла рубка! После разгрома Рима в 1527 году Ватикан принял решение не вмешиваться в европейские войны, а маркиз дель Васто призывал папу Павла III нарушить это правило и выступить на стороне испанцев. Бенвенуто невольно помешал осуществиться этому кровавому плану.

За кольцо папа обещал заплатить 1000 скудо. Оклад для молитвенника Мадонне тоже был окончен, и Бенвенуто собрался было ехать к императору, как и было договорено, вручить подарок. Но вместо него поехал сын побочной дочери папы — молоденький Сфорцо Сфорцо. На вопрос императора, где же сам мастер, юноша, как и было велено папой, ответил, что Бенвенуто болен. С оплатой за перстень опять вышла неувязка, вместо обещанной тысячи папа заплатил 150 скудо.

Охлаждение понтифика было очевидным. Бенвенуто стал замечать, что «уже не мог войти в комнаты (папы) с той легкостью, как прежде, а даже с превеликим затруднением». Ясно было, что при дворе кто-то мутит воду, опять клеветники, завистники и интриганы, сам-то он чист. Некий доброжелатель, близкий к папскому двору подлил масла в огонь. Он рассказал Бенвенуто о некоей общей беседе во дворце. Якобы в обществе своих приближенных папа хвалил работы Бенвенуто, а настоятель собора Святого Петра Латино Ювенале, он тоже был там, заявил:

«— Нет никакого сомнения, что Бенвенуто — человек изумительных дарований; но если даже всякий человек естественно готов больше любить своих земляков, чем других, то все ж таки следовало бы хорошенько соображать, каким образом надлежит говорить о папе. Ему довелось сказать, что папа Климент был прекраснейший государь, какой когда-либо бывал, и столь же даровитый, но только неудачливый; и говорит, что ваше святейшество как раз наоборот, и что эта тиара плачет у вас на голове, и что вы похожи на разодетый сноп соломы, и что ничего-то в вас нет, кроме удачи».

Я привела речь Латино Ювенале в полном соответствии с подлинником, чтобы явно было видно, насколько она неправдоподобна. Папе Павлу III в ту пору было шестьдесят девять лет. Портрет этого величественного, хитрого и строгого старика нам оставил Тициан. Никому не могло бы прийти в голову называть его снопом соломы. Но если кто-то сдуру и высказал подобное, Латино Ювенале ни в коем случае не повторил бы этого. Может быть, собравшиеся приближенные вспомнили Данте, он уже был в Италии «наше всё», и его часто цитировали. Вот стихи из «Божественной комедии»:

Но это все мои фантазии. Бенвенуто мог противопоставлять благодетеля своего Климента VII новому папе, но не в таких выражениях. Сам он категорически все отрицает: «И в разум мне ничего подобного никогда не приходило». Бенвенуто решил, что засиделся в Риме, «…я увидел, что папа обо мне уже не того мнения, что прежде, потому что злые языки замутили мне великую службу, и из страха, чтобы те, кто мог, не сделали мне хуже, поэтому я расположился поискать другую страну, чтобы посмотреть, не найду ли я лучшей удачи…»

Бенвенуто уехал из Рима 2 апреля 1537 года. Все свое хозяйство и скарб он оставил Феличе, сказав при этом, что если, не приведи бог, не вернется назад, то пусть Феличе всем этим и владеет. С собой Бенвенуто взял двух подмастерьев: перуджинца Джироламо Паскуччи, который позднее сыграл такую неблаговидную роль по отношению к своему хозяину, и некоего Асканио дей Мари, ставшего прообразом героя романа Дюма и приобретшем благодаря этому посмертную славу.

Считалось, что Бенвенуто едет во Францию, чтобы обрести в лице короля нового заказчика, но он явно не торопился в Париж. Вначале они втроем отправились во Флоренцию, оттуда в Болонью, далее в Венецию, потом в Падую. Здесь Бенвенуто задержался, вначале ради своего друга Альбертаччо Бене, а потом ради известного всей Италии старца Пьетро Бембо. Знаменитый венецианский патриций и литератор Бембо (1470–1547) жил в Падуе в роскошном дворце. Когда-то он был секретарем папы Льва X, потом в Венеции занимался творчеством, а также создал библиотеку Святого Марка, написал на латыни историю родного города, потом сам перевел ее на итальянский язык. В конце жизни он стал кардиналом. Пьетро Бембо не был великим писателем или поэтом, но он очень преуспел в теории литературы, став творцом современного литературного языка.

Бембо уговорил Бенвенуто остаться у него в доме со своими людьми, приглашение было принято. У хозяина была своя задумка, он хотел, чтобы Челлини сделал его изображение на медали, тот сразу согласился. Тут же был найден «белейший гипс в коробочке». «… первый день я работал два часа кряду и набросал эту замечательную голову настолько удачно, что его милость остался поражен; и так как тот, кто был превелик в своих науках и в поэзии в превосходной степени, но в этом моем художестве его милость не понимал ничего решительно, то поэтому ему казалось, что я ее кончил, в то время как я ее едва только начал, так что я никак не мог ему объяснить, что она требует много времени, чтобы быть сделанной хорошо». Это в воске делать два часа, а делать в стали и двести часов мало. Но и делая в воске, Бенвенуто очень долго возился с этой головой.

Он обещал окончить работу во Франции, а потом доставить ее сюда. Бембо взмолился: ну хоть оборот медали сделайте сейчас. Оборот? Пожалуйста: «конь Пегас посреди миртовой гирлянды» был сделан за три часа. Восторг Бембо был полный, хотя он искренне не понимал, почему Пегаса можно сделать быстро, а с портретом так много возни.

В Падуе надо было выкупить, а может, поменять трех коней. Бенвенуто приторговал их за 50 скудо, но торговец отказался брать деньги: я, мол, дарю их вам, талантливому человеку. Потом выяснилось, что за коней заплатил Пьетро Бембо, хотя сам он категорически это отрицал. Бенвенуто не обманул, он сделал обещанную медаль, только не совсем похожую на ту, что он описывает в книге. Сейчас эта медаль хранится в Санкт-Петербурге в Эрмитаже.