Виктор Бакин - Владимир Высоцкий без мифов и легенд

Этот фильм должны были снимать на Кавказе весной 69-го го­да в том самом Баксанском ущелье, где Высоцкий писал песни для «Вертикали». Однако обстоятельства переместили экспедицию в Крым под Алушту.

У многих людей бывают особые дни, с которых как бы вновь на­чинается жизнь, новый отсчет. Таким счастливым числом для режиссе­ра Говорухина стало 26 июля 1969 года, когда вертолет, на котором он летел, врезался в гору. Чудом уцелели лишь несколько человек, и среди них Станислав Сергеевич. «Господь прикоснулся к нам рукой», — ска­зал тогда Говорухин. У него была повреждена ключица, сломаны два ребра и разорван мениск левой ноги; у консультанта фильма Л.Ели­сеева — компрессионный перелом позвоночника. В результате было принято решение перенести съемки на сентябрь и в Крым.

В августе 69-го находящийся на лечении Говорухин получил от Высоцкого звуковое письмо — на магнитной ленте были записаны две песни, которые Высоцкий предлагал в фильм: «К вершине» («Ты идешь по кромке ледника...») и « Какой был день!» («Ну вот, исчезла дрожь в руках...»).

Первая песня была посвящена Михаилу Хергиани — заслужен­ному мастеру спорта, многократному чемпиону СССР по альпиниз­му и скалолазанию, «альпинисту № 1» по неофициальной квалифи­кации, который погиб при восхождении на пик Суальто в италь­янских Альпах. Эта песня показалась Говорухину, по его словам, «несколько иллюстративной», а вторая очень понравилась просто­той мысли, простотой формы и запоминающейся мелодией:

И пусть пройдет немалый срок —

Мне не забыть,

Что здесь сомнения я смог

В себе убить.

В тот день шептала мне вода:

«Удач — всегда!..»

А день... какой был день тогда?

Ах да — среда!..

Песня режиссеру понравилась, но в фильм он ее не включил. Го­ворухину показалось, что песни не могут органично войти в фильм и вообще снижают драматизм происходящего на экране.

Высоцкий обиделся. До этого обычно его песни выкидывало из фильмов кинематографическое начальство. А тут — режиссер, друг...

Состоялся разговор:

— Я знаю, почему ты не вставил мои песни.

— Почему?

— Хотел посмотреть, получится ли у тебя без меня...

Не получилось — фильм прошел по экранам незаметно, никто его не помнит, кроме альпинистов. Говорухин потом жалел о том, что не ввел песни в фильм.

Обе песни не погибли. Высоцкий часто будет исполнять их в своих концертах: «Хорошая песня, в отличие от человека, может жить долго. Хорошие люди много нервничают, беспокоятся, стра­дают, переживают и потому помирают раньше чем плохие. А с пес­ней наоборот — если она того стоит, ей можно продлить жизнь. Чем больше ее поют, тем дольше она живет».

Кроме того, вторую песню Высоцкий в 76-м году приспособил к морской тематике для фильма Говорухина «Ветер надежды», за­менив «снега», «гранит» и «льды» на «волны», «глубины» и «океан». Это был некий компромисс, связанный с «трудоустройством» пес­ни. В первом случае идет речь о тех, чьи имена «снега таят», во втором случае о тех, чьи имена хранит дно океана; в первом вари­анте герой свято верит «в чистоту снегов и слов», во втором — ве­рит уже «в чистоту глубин и слов» и т. д. К счастью, таких компро­миссов и приспособленческих моментов у Высоцкого наблюдает­ся крайне мало.

Участие Высоцкого в съемках фильма «Белый взрыв» заранее не планировалось, но по времени съемки совпали с круизом Влади­мира и Марины по Черному морю. Они заехали в Алушту к Гово­рухину, и тот предложил другу сняться в небольшой роли политру­ка. В это же время там оказался И.Кобзон, который приехал поддер­жать свою жену Людмилу Гурченко, снимавшуюся в главной роли. Свободное от съемок время проводили вместе.

Кинопробой в этом году закончилось участие Высоцкого в фильме режиссера Л.Головни «Эхо далеких снегов».

И еще одна обидная неудача.

О ней рассказал кинорежиссер Э.Рязанов: «В 1969 году я наме­ревался снять фильм по знаменитой пьесе Ростана «Сирано де Бержерак». Я пробовал многих актеров, и тогда мне пришла в голо­ву мысль — надо на главную роль французского поэта XVII века взять нашего современного поэта, и предложил роль Евгению Ев­тушенко.

И вот, в это самое время мы с женой были в театре — сейчас уже не помню в каком. И вдруг я увидел, что впереди на ряд сидят Владимир Высоцкий и Марина Влади. Володя перегнулся, поздоро­вался и говорит:

— Эльдар Александрович, это правда, что вы собираетесь ста­вить «Сирано де Бержерака»?

-Да.

— Вы знаете, мне бы очень хотелось попробоваться.

— Понимаете, Володя, я не хочу в этой роли снимать актера, мне хотелось бы снять поэта.

Я совершил, конечно, невероятную бестактность, ведь Володя уже много лет писал. Правда мне он был известен по песням блат­ным, жаргонным, уличным — по своим ранним песням... Он еще, действительно, не приступил к тем произведениям, которые созда­ли ему имя, создали его славу.

— Но я же тоже пишу.

Сказал он это как-то застенчиво. Я про себя подумал: «Да, ко­нечно, и очень симпатичные песни. Но это все-таки не в том боль­шом смысле поэзия», но промолчал.

Относился я к нему с огромным уважением и как к артисту, и мы договорились, что сделаем пробу.

Мы репетировали, он отдавался этому очень страстно, очень темпераментно. Сняли кинопробу. Тогда картину мне закрыли, при­чем сделали это грубо, категорично, диктаторски».

Действительно, Рязанов кроме Высоцкого пробовал на роль Сирано очень талантливых актеров: И.Смоктуновского, О.Ефре­мова, А.Миронова, С.Юрского... Но, отвергнув одного поэта, вы­брал другого — Е.Евтушенко, и неудачно. А Высоцкому пришлось всю жизнь убеждать многих в том, что он поэт не только поющий, но, прежде всего, — пишущий, что его творчество не самодеятель­ность театрального актера, а настоящая поэзия.

Г.Полока:

«Сейчас широко распространено мнение, что жизнь Высоцко­му усложняли чиновники. Это заблуждение: не меньше помех ему создавали коллеги по актерскому цеху, да и наш брат — кинемато­графист».

В мае в Москву собиралась приехать Марина по своим кинош­ным делам.

Высоцкий в разговоре с Золотухиным: «Завтра буду убирать­ся... Марина приезжает... Будет жить у меня... наверное. Решил я купить себе дом... тысяч за семь... Три отдам сразу, а четыре в рас­срочку. Марина подала эту идею... Дом я уже нашел со всеми удоб­ствами... обыкновенная деревянная дача в прекрасном состоянии, обставим ее... У меня будет возможность там работать, писать. Марина действует на меня успокаивающе...»

Идея купить или построить дом появилась в связи с тем, что жить у Нины Максимовны было тесно и неудобно, снять кварти­ру на долгий срок было трудно. С покупкой или постройкой было тоже не просто — Марине не разрешалось жить в большинстве ок­рестностей Москвы, как иностранке... Несмотря на все препятст­вия, желание иметь загородный дом остается в силе, а пока — ма­ленькая комната в квартире в Черемушках на улице Телевидения. Марина на свой вкус оформляет это временное убежище, чтобы там можно было жить и работать, старается ладить с Ниной Мак­симовной.