Владимир Мартынов - Явка в Копенгагене: Записки нелегала

По роду своей деятельности мне приходилось общаться со многими людьми деловой среды. Среди mix, конечно, были и агенты спецслужб, которые могли что-либо заподозрить. Но… эта внезапность. Внезапность ареста обескураживала и больно задевала самолюбие. Прошляпил разработку! Подвел своих товарищей, приложивших столько усилий для нашего вывода за рубеж! Подвел старика Пал Ксаныча, нашего наставника и парторга в 101-й. Он меня рекомендовал на нелегальную работу. Какой позор! Может, зря я пошел на нелегалку? Надо было держаться от этой работы на расстоянии пушечного выстрела. Не оправдал я надежды своих товарищей, руководства. Притча сбылась: засмолились-таки мои крылья, вот и не взлетел. В лужу сел.

«В любой момент можно вынести из здания целый ворох секретных документов, и никто даже не остановит», вспомнились слова нашего куратора по 1967 году Геннадия Савельевича. «Может, его слова оказались вещими и действительно кто-нибудь что-то вынес, и в результате мы здесь, за решеткой в темнице сырой. А может, упал самолет с диппочтой и мой отчет попал противнику в руки, к аналитикам ЦРУ (я знал, что спецслужбы Аргентины тесно сотрудничают с ЦРУ и ФБР), и они смогли меня вычислить. Или разбилась машина с диппочтой. Случилось же такое в Каире во время моей первой командировки. Мне пришлось тогда ухаживать за раненым дипкурьером.

А может, ниточка тянется еще из бара? Может, кто-то из немцев все-таки нас расколол?»

И все же… внезапность ареста… Прошло более двух десятков лет, прежде чем нашлось объяснение этому. Напрасно я мучил себя догадками. Все оказалось предельно просто. Незадолго до нашего ареста предатель Гордиевский выдал в одной из стран Западной Европы супружескую пару нелегалов Т. и Г. с двумя малыми детьми. Ожидался и третий. Они обнаружили, что за ними ведется наблюдение. На этой почве у нелегала Г. развилось психическое расстройство. Когда их разработка спецорганами противника стала очевидным фактом, жена Т. приняла на себя всю ответственность и предприняла решительные необходимые меры: была прекращена всяческая связь с Центром, уничтожены улики, шифры, средства связи. Под видом поездки на отдых нелегалам вместе с детьми удалось в какой-то момент оторваться от контрразведки противника, покинуть страну пребывания, выехать в одну из стран Ближнего Востока, где Т. поместила Г. в психиатрическую клинику на излечение, сама она родила третьего ребенка, после чего, уже с нашей помощью, они смогли перебраться в Союз через третью страну. Дальнейшая судьба их покрыта тайной.

Вот почему мой намечавшийся (внезапный для спецслужб) отъезд в Чили вызвал такой переполох и они решили, что мы что-то заподозрили, и расценили мой отъезд в Чили как преддверие того, что проделали Т. и Г., когда заметили, что по их следу идет контрразведка. Предатель, очевидно, обратил их внимание на то, что квалификация наша достаточно высока, чтобы не заметить слежку, как бы искусно она пи велась.

Короче говоря, они решили не рисковать и провести арест в расчете на то, что можно будет оказывать давление через детей и жену. А тем временем… Необходимо постараться утаить все, что можно: адреса, явки, факт обучения в разведшколе, объекты и конспиративные квартиры, где проводилась индивидуальная подготовка. Скрыть факты индивидуальной подготовки «Весты» и то, что она офицер, выдать ее за просто привлеченную к нашей службе. Рассказать то, что, по всей вероятности, противник уже знает от перебежчиков, в том числе из среды нелегалов.

Учитывая, что допросы будут повторяться, указывать одни и те же фамилии товарищей, с которыми я учился в институте (все фамилии мною были даны подлинные, только принадлежали они моим товарищам не по разведке, а по семилетке и по средней школе, где я учился).

А тем временем…

Наступил довольно прохладный октябрьский вечер. Маленькая уже спала. Старшая играла в куклы. Приняв очередную шифровку из Центра, мы после ужина собирались ее расшифровать. Пленку вместе с приемником положили на дно шкафа. Я накрывала на стол. «Вест» собирался было пойти в ванную, как вдруг позвонили из подъезда по домофону и спросили Гонсалеса. «У нас вроде такого нет», — задумчиво сказал «Вест» и вышел на балкон.

На улице тускло светил фонарь. С высоты пятого этажа просматривалась вся улица. Ничего необычного. Там и сям вдоль улицы стояли машины. Вот медленно проехал джип с полицейскими и завернул за угол. «Ну, это обычное патрулирование, поскольку рядом резиденция президента», — подумала я. Но, как выяснилось позже, это было не просто обычное патрулирование. Нам впоследствии стало известно от охранявших нас сотрудников СИДЭ, что полицейский патруль был вызван охраной президента, которой сообщили о подозрительном скоплении машин с людьми неподалеку от президентской резиденции. За углом, уже вне поля нашего зрения, люди в штатском, выйдя из машины, предложили полицейским убраться из переулка и продолжать заниматься своим делом. Мыс балкона видели лишь, как джип выехал обратно из переулка и так же медленно двинулся дальше по улице. Понаблюдав еще немного за улицей и не обнаружив ничего необычного, я пошла укладывать старшую дочь, а «Вест» пошел в ванную.

Минут через двадцать в дверь позвонили.

— Кто там?

— Это я, Мигель, ваш дворник, сеньора. У меня к вам срочное дело. Откройте. Я вам все объясню.

Голос действительно принадлежал дворнику. Он по разным поводам заглядывал к нам. Но едва я приоткрыла входную дверь, как она резко, одним ударом, распахнулась, отбросив меня к стене. В квартиру вломилась целая орава мужчин с оружием в руках, у одного, в полицейской форме, был даже автомат.

— Где муж? — спросил одни из них, приставив мне к виску пистолет.

— Там, — машинально сказала я, указав на ванную.

Меня грубо оттолкнули в сторону и по коридору бросились к ванной. Через несколько секунд потребовали одежду мужа. Затем его вытащили из ванной со связанными руками и привели в гостиную. Мы со старшей дочерью, прижавшись друг к другу, стояли, прислонясь к стене гостиной, и в оцепенении смотрели на все происходившее. А в квартиру все входили и входили люди. Их уже было, наверное, человек пятнадцать. Двое из них, судя по манерам и одежде, смахивали на иностранцев. Возможно, это были американцы. Они молчали. Похоже, не знали языка. В руках у них были большие саквояжи из желтой кожи. Сняв ремень, которым были связаны руки мужа и заведя ему руки назад, они надели наручники, после чего накинули на голову его пиджак и вывели из квартиры. Несколько человек вышли следом.

— А что с сеньорой?! — крикнул кто-то вдогонку уходившим.

— Забирай их всех! — ответил из коридора тот, кто, очевидно, был старшим, хотя говорил он, как мне показалось, с акцентом, характерным для американцев.