Семен Кувшинов - У стен столицы

Война есть война. Были потери и у нас. Более пятидесяти бойцов и командиров остались лежать навечно в братской могиле в деревне Тимоново. Там сейчас стоит памятник погибшим воинам.

После освобождения Тимонова части бригады сосредоточились севернее Солнечногорска. Они перехватили шоссейную и железную дороги на Ленинград и вместе с 55-й стрелковой бригадой содействовали войскам 20-й армии в освобождении Солнечногорска от немецко-фашистских захватчиков.

В сумерках мы по дамбе обошли Сенежское озеро и остановились на ночлег в поселке севернее Солнечногорска. Я находился во взводе главного старшины Пономарева. Расставив охранение, мы натаскали в дом сена из стога, стоявшего во дворе, и повалились спать. Рядом со мной оказался пулеметчик старшина 2-й статьи Окунев. После боя за Тимоново он находился в большом нервном возбуждении, ему не спалось, он хотел говорить и говорить. Вначале я усиленно заставлял себя слушать его, хотя ужасно хотел спать. Но вскоре и у меня ни в одном глазу не стало сна. Рассказ заинтересовал меня.

— Схватка за Тимоново мне чем-то напомнила бои за Борнсово, — рассказывал Окунев. — Фашисты засели в домах, хорошо укрепив их. Разделившись по два человека, мы стали выбивать гитлеровцев из построек гранатами. Приближаюсь я к одному из домов, вдруг вижу — сидит на улице в сугробе женщина — одни глаза, черные такие, — прижала к себе детей, что-то кричит мне. Я на миг остановился и ясно услышал: «Не ходите в этот дом, там немцы». Дал сигнал бойцам: залечь. Фашисты открыли шквальный огонь. Я подполз к женщине. Она, плача и заикаясь от страха, сообщила, что в ее доме засело человек двадцать немецких солдат и один офицер. Расспросил ее, где безопасней подойти к дому. Она показала в сторону амбара. Моряки подкрались к дому с той стороны, откуда их не ждали, где не было в стенах бойниц, и уничтожили засевших там фашистов.

Мой сосед повернулся на бок, лег поудобней и продолжал:

— На ночлег мы пришли к этой женщине. Наша спасительница разогрела тушенку, сварила картошки и вместе с нами поужинала. Все мы прониклись большим уважением к хозяйке этого дома. Рискуя своей жизнью и жизнью детей, она помогла нам расправиться с фашистами. Мы, в свою очередь, спасли ее. Хотелось, прощаясь с этой женщиной, как-то отблагодарить ее, что-то подарить ей на память. «Но что?» — развел я руками. И тут пришла мысль: «Рукавички, присланные матерью». И я подарил их.

Эпизод, рассказанный фронтовым товарищем в ту морозную военную ночь, не изгладился из памяти. После войны я побывал в тех местах, где проходили с боями моряки. На месте пепелища, где раньше стояло Борнсово, колхозники выстроили красивое село. Новенькие, с резными наличниками и террасами, дома выстроились, как по шнурочку, в две шеренги с севера на юг. У каждой избы цветники. Следов войны и в помине нет. Только памятник сахарной белизны, воздвигнутый погибшим воинам, напоминает о том времени.

День был летний, ясный, праздничный. Народу на улице! Узнав, что я моряк и воевал в здешних местах, колхозники обступили меня. Завязалась беседа. Многие приглашали в гости, посмотреть, как живут. Но о жизни их можно было судить и не заходя в дома. Над каждым домом — антенна телевизора, на окнах — тюлевые занавески. В деревне радость и веселье.

Пожилые люди начали вспоминать о тяжелых днях фашистской оккупации. Одна из женщин, в годах уже, черноглазая, с гладко зачесанными волосами, выступила вперед и сказала, что теперь ее очередь рассказывать. Назвалась Чернышевой Анной Ивановной.

— Помнится, — заговорила она, — немцы пришли к нам из Ольгова и сразу стали выгонять всех из домов. Я спряталась в подвале с двумя детьми, один из них был грудной. Куда с ним пойдешь? Здесь я просидела всю ночь, прижимая к себе детей и согревая их. В моем доме поселилось до двух десятков фашистских солдат.

Утром послышалась стрельба. Смотрим — наши наступают. Немцы выломали пол дома, пробили стену, выставили пулемет. Меня с детьми выгнали на мороз. Один из них, говоривший по-русски, приказал мне влезть на сугроб и кричать в сторону наступавших, что в доме, мол, немцев нет. Что мне было делать? Фашист угрожал оружием и орал, чтобы я шла не медля. Дети плакали, а я точно окаменела. Подгоняемая фашистом, поднялась на сугроб. Села, взяла детей в охапку и думаю: «Пришел мой конец». А тем временем наши солдаты совсем близко подошли к селу. Их как-то надо предупредить об опасности. «Что будет, то будет», — решила я. Оттолкнулась и вместе с детьми покатилась с сугроба вниз. В это время недалеко от меня бежало несколько наших бойцов. Я закричала им: «Не ходите сюда, здесь засада!» Солдаты обошли дом и уничтожили фашистов. Потом они ночевали у меня в доме, угостили солдатской едой. Их командир назвал меня своей спасительницей и дал мне на память подарок.

Женщина сходила в дом и принесла связанные из разноцветной шерсти рукавички.

— Я их храню, как дорогую память, — сказала Анна Ивановна, подавая их мне. Рукавички, хоть и постарели от времени, но были целехонькие. — Часто я думала, — продолжала Чернышева, — может, заглянет тот моряк в наши края. Может, вы знаете, где он? Я не помню ни его имени, ни фамилии.

Разговаривая, я внимательно рассматривал рукавички. И тут на память мне пришел рассказ фронтового товарища:

— Да ведь это рукавички Окунева!

— Вы его знаете? — радостно спросила Чернышева.

— Знал!.. Отчаянный был человек и отличный воин. После первого боя у Языкова комбриг назначил его командиром пулеметного отделения. А несколько позже он был награжден орденом Красного Знамени. Собирался дойти до Берлина, но под Старой Руссой оборвалась его жизнь. Погиб со всем расчетом.

Женщина задумалась, глядя на рукавички, и слезы навернулись у нее на глазах:

— А рукавички я все-таки буду хранить.

Рано утром 12 декабря советские войска начали бой за город Солнечногорск. В бою за него особенно отличилась 64-я морская стрелковая бригада. Накануне днем отряд моряков-лыжников и десант морской пехоты на танках обошли город с северо-запада. Нелегко было воинам на броне танка в сильный мороз при резком ветре, но тихоокеанцам не привыкать к суровым погодным условиям. С ходу ринулись они на вражеские позиции. Другие части 20-й армии начали атаку с юга и юго-запада города. Однако овладеть городом сразу не удалось. Наступающие на Солнечногорск войска 20-й армии были усилены частями из 1-й ударной армии: 55-й и нашей 71-й бригадами. К исходу суток город был занят.

За Солнечногорском, в небольшой деревеньке Комаровке мы встретились с частями 64-й отдельной морской стрелковой бригады. Деревня наполовину была сожжена. На улице лежали трупы гитлеровцев. Вдоль дороги застыли подбитые немецкие машины, броневики, валялось вооружение и имущество. В оставшихся домах были настежь распахнуты двери. На всем, куда бы ни кинул взгляд, лежала печать поспешного бегства врага.