Семен Кувшинов - У стен столицы

Вокруг расстилалась снежная равнина. Старшина, прижимаясь к земле, пополз к огневой точке. Он рыл в снегу борозду и полз по ней. Руки коченели от холода, в сапоги и рукава набился снег. А на спине под полушубком липла к телу мокрая от пота тельняшка.

Но медлить было нельзя. Товарищи ждали. В стороне просвистели мины: немцы начали обстрел нашей позиции. Окулова теперь уже отделяли от огневой точки каких-нибудь 40–50 метров. И вот он, пригнувшись, вскочил и бросился в сторону дзота. Гитлеровец немедленно открыл огонь. Пробежав с десяток шагов, старшина остановился и… упал в снег, неестественно раскинув руки. Гитлеровец перенес огонь на наступающих.

Долго пролежала цепь моряков в тот день, прижатая к земле огнем фашистского пулемета. Столько же времени лежал перед дзотом и Окулов, решив окончательно убедить фашистов в том, что давно отдал богу душу. Моряку стало казаться, что ногам и рукам тепло. Это был верный признак того, что они коченеют. Окулов осторожно поднял голову, совсем недалеко от себя увидел амбразуру дзота. Рывком выдернул из-под себя автомат. Пальцы не сгибались. Еле нажал на спуск, дал длинную очередь по амбразуре. Дзот не ответил. Моряк подполз ближе, кое-как вставил запал в гранаты и метнул одну за другой две связки. Дзот окутался дымом. Путь для наступления роты был открыт.

Эти слова взяты мною из письма одного моряка. Письмо, о котором идет речь, мне передал в штабе бригады наш почтальон, спросив, не могу ли я по почерку определить, кому оно принадлежит. Такая необычная просьба была вызвана тем, что воин написал на конверте вместо адреса получателя собственный адрес. Да при этом еще не указал своей фамилии, поставив лишь номер полевой почты. Пришлось вскрыть письмо в надежде по его содержанию узнать отправителя. Причину рассеянности бойца мне сразу объяснили те самые слова, которые я вынес в заголовок: «Кончаю. Спешу. Двигаемся дальше».

Дело в том, что наши подразделения безостановочно двигались на запад. В таких условиях немудрено было забыть написать адрес. Мысли всех полнила радость успеха. Верно, гитлеровцы по-своему его объясняли. Свой отход они квалифицировали «высшей стратегией». Но это объяснение было рассчитано на оболванивание фашистских солдат. Мы-то знали, что, выполняя стратегические операции, не бросают орудий, не оставляют танки, не устилают поля трупами своих солдат и офицеров.

Ехали мы по местам недавних боев и думали: пускай гитлеровцы утешаются «высшей стратегией». Нас это целиком и полностью устраивает. А как выглядит эта стратегия в действительности, мы постараемся увидеть своими глазами и составить о ней свое мнение.

Делаем остановку в Кузнечикове. Маленькая деревушка переполнена остовами сгоревших немецких автомашин. Стоят в переулках тяжелые орудия со штабелями снарядов, сняты только прицелы. Возле домов брошены мотоциклы, велосипеды. Что же помешало гитлеровцам вывезти технику?

На западной окраине деревни — глубокий овраг. Мост через него взорван. Кое-как перебираемся на противоположный берег. Тут две дороги. По какой ехать? Расспрашиваем подошедшего старика, как проехать в Труняевку. Дед древний, седой, с палочкой, в сером меховом подпоясанном тулупчике. Он показывает нам дорогу, а потом с гордостью говорит: «Видите, вокруг сколько техники врага! Не прошла. Мост взорвали. Это работа наших стариков. Мины-то мы с осени припасли. Жалко, винтовок у нас не было, мы бы показали, как воюют старые солдаты».

Нам было отрадно видеть, как поступают советские патриоты. Мы поблагодарили Никанора Ивановича (так назвал себя старик) и тепло попрощались с ним.

Ночью прибыли в Труняевку. За день наши батальоны продвинулись на 22 километра. После короткого боя бригада вступила в деревню Захарово. Взяты пленные. Они легко одеты, промерзли до того, что не могут говорить, пришлось сначала отогревать их, а потом вести допрос. Разговор с пленными ведет начальник штаба подполковник Рябцев, переводчиком — капитан Яловский. Пленные в один голос твердят: «Лама», «Лама», как несколько дней назад твердили: «Клин». По всему видно, что командование армий «Центр» предполагает дать нам бой на рубеже реки Ламы.

В сентябре 1941 года там была построена нами мощная линия обороны. Немцы, вероятно, собираются использовать ее против нас. Значит, задача бригады опередить противника, захватить ламский рубеж, не дать врагу укрепиться.

Удастся ли это?

В большом селе Буйгород вся улица заставлена автоприцепами с понтонами, балками, досками, шанцевым инструментом — целиком оставлено имущество немецкой инженерной части. И тут везде виднеются чуть запорошенные свежим снегом трупы фашистских вояк. Вечером штабные машины вступили в Ремягино. Оно цело. Здесь можно разместиться и выспаться после ряда бессонных, тяжелых ночей.

Несколько часов отдыха, и снова в путь.

Старшина 2-й статьи М. А. Расторгуев.

Фашисты, где успевают, сжигают селения. Деревня Кузяево сгорела дотла. Около груд раскаленных углей греются наши бойцы первой батареи, остановившейся посреди улицы.

К Безверхову пришли двое парнишек лет по четырнадцати и сообщили, что за рекой Большая Сестра, в деревне Темниково — немцы. Ребята рассказали, где у гитлеровцев находятся орудия, стоят танки.

За ночь в Кузяево прибыли оба артиллерийских дивизиона бригады. С рассветом они начали стрельбу. Капитан Остроухов со своим противотанковым дивизионом открыл огонь по Темникову, а майор М. С. Мамаев из 76-миллиметровых пушек — по селу Петровскому, через которое отступали фашистские войска из-под Клина, преследуемые 84-й морской стрелковой бригадой.

Несколько часов гремела артиллерийская канонада. Вначале фашисты открыли минометный огонь, потом подожгли Темниково и стали отступать, теснимые одним из наших батальонов.

Въезжаем в деревню Носово. Она сохранилась, на нескольких домах флаги с красными крестами — в них расположилась санитарная рота.

Врач медсанчасти 71-й бригады Ф. Г. Тетиевская.

Остановились около одного дома. На крыльце встретили доктора Ханда — командира медсанроты бригады. Невысокого роста, пожилой, интеллигентный человек. О нем идет слава как о хорошем докторе, смелом командире. Нередко его видят на передовой, где он под огнем оказывает первую помощь раненым. Хороший организатор. Доктор всегда умудряется достать необходимый транспорт, своевременно эвакуировать тяжелораненых. Комбриг гордится медсанротой, считает ее боевым подразделением. На совещаниях нередко ставит в пример другим.