Эльга Лындина - Актеры нашего кино. Сухоруков, Хабенский и другие

В 2005 году Пореченков снялся в двух, значимых для него ролях: прапорщика Дыгало в «Девятой роте» Федора Бондарчука и трижды разжалованного офицера Пантелеева в фильме Андрея Прошкина «Солдатский Декамерон».

Дыгало – наставник новобранцев, человек сложной, искалеченной судьбы. Он непримирим, жесток, он кажется беспощадным. Но все это от желания спасти молодых, практически не обученных ребят.

Война, однажды уже прожитая Дыгало, ранила и тело его, и душу. Пореченков, никогда не воевавший, однако видел и знал таких людей. Но он не просто срисовывал их, снимаясь в «Девятой роте». Главное – отцовское чувство, обращенное к его несмышленышам: такими кажутся Дыгало новобранцы, хотя он не так уж и старше их. И все же что-то постоянно сжигает прапорщика, иногда доводя до срыва, чего он сам опасается. Мучительно останавливает себя, помня о миссии, которую добровольно принял на свои плечи.

Внутренний надрыв Дыгало вносил особый оттенок в его личную историю и в картину в целом. От актера требовалось обостренное чувство меры, чтобы не потерять доверия зрителей, не отвратить их взрывами отчаяния и боли. Еще была у Дыгало некая сумма личных уверенностей, которая, несмотря ни на что, позволяла ему устоять на земле. Есть у него и его собственная правда, которой он бережно делится со своими ребятами. И был еще мягкий, глубоко скрытый, осторожный намек на то, что Дыгало в какие-то моменты вынужден переламывать себя, чтобы снова участвовать в войне, сломавшей его судьбу. Особенно это ощутимо на крупных планах актера. Они как рентгеновский снимок самого сокровенного в этом измученном человеке.

– Мне иногда говорят: «A-а, опять военный!» – протестует Пореченков. – Но ведь у большинства моих военных своя судьба. Нет, не похожи один на другого! Дыгало и Пантелеев абсолютно разные люди. Дыгало, побывав на войне, обрел мудрость, он понимает все, что происходит с ним, вокруг него. Знает, что должен научить своих ребят воевать. Только так он спасет их.

Но эти ребята – уже другое поколение, что тоже ставит между ними и Дыгало некую преграду.

– Он пытается преодолеть ее?

– Состраданием. Он же знает: они – пушечное мясо. Оттого Дыгало и вернулся на войну. Он погибает нелепо, от сердечного приступа, и в этом безысходность судьбы таких людей, как Дыгало.

А в «Солдатском Декамероне» совсем другая история, другой характер, другие обстоятельства. Пантелеев не был на войне, но его жизнь трагична.

– Почему?

– Знаете такое русское слово «безнадега»? Вот у Пантелеева безнадега полная. Некуда себя деть! Никуда не вписался… Остается только пить, сходить с ума. Страшное, огромное, бесконечное одиночество. А главная причина то, что Пантелеев оказался никому не нужен. И своей стране он оказался не нужен. И жене любимой не нужен. Он не был на войне, но он ждет ее, он хочет приблизить ее. Только так он может убежать от действительности.

– Мне показалось, что Пантелеев нетерпеливо ждет, буквально зовет смерть. На войне он надеется погибнуть и тем самым покончить разом со всем.

– А ему некуда больше уйти.

…Пантелеев винит всех. За что? Вряд ли Пантелеев может это сформулировать. Быть может, это желание как-то оправдать свою незадавшуюся жизнь. Трудно сказать, что было первым камнем преткновения в семейной жизни Пантелеева. Не исключено, что в начале его брачного пути, он испугал жену своей бешеной, собственнической любовью? Есть люди, которые не умеют обуздать себя в подобной страсти, подчиниться разуму. Актриса Юлия Высоцкая, игравшая в «Солдатском Декамероне» жену Пантелеева, не нашла в себе актерских возможностей создать образ женщины, которая выглядит вровень с драмой, которую переживает ее муж. Она выглядела не более чем миловидным, запуганным существом, постоянно ищущим повод уйти от спивающегося супруга, которого следует опасаться.

Поэтому Пореченкову пришлось вести не диалог, а скорее монолог. Актер пытался отыскать почву, на которой поднялись и окрепли ростки зла, и не только в личной жизни. Возможно, вспомнил жесткое, тоскливое слово «безнадега», которое можно отнести ко многим нашим современникам, людям эпохи безвременья.

Любовь Пантелеева равнозначна почти безумию. В ответ равнодушие и страх перепуганной женщины. Последняя неудачная попытка сблизиться с ней – как последняя попытка все еще удержаться в потоке, несущем Пантелеева к роковой черте. Давно для него ушли в прошлое авторитеты рассудка, душа Пантелеева подвержена постоянной смене тонусов. Свои эмоции он не только не скрывает, напротив, все время взвинчивает себя. Психика бушует, она вся уже из выбросов и выхлопов. Он стремительно движется к финалу и сам обрывает свой жизненный путь, понимая, что обратной дороги нет.

В сущности, в маленьком сообществе, где вращаются Пантелеевы, духовно опустошены солдаты, офицеры, их семьи. Тоску здесь глушат по-разному. У Пантелеева это принимает крайние, порой безумные формы. Нищета духа убивает в людях сострадание. Страдания Пантелеева Пореченков обнажал, усиливал, не боясь остроты и акцента на них. В кино это было, пожалуй, впервые для него.

В принципе Пантелеев, как и Дыгало, расплачивается за чужие грехи. За тех, кто бросает их в смерть – за чужую землю. Калечит их тела и души. Оба эти героя еще и несомненный исторический срез времени, того, что мрачной стеной повисло над людьми, лишив их опоры в обществе и в самих себе, подталкивая к диким, бессмысленным нередко поступкам, Пантелеева – и к извращенному самоутверждению.

Проникая в безнадежно потерянную душу этого человека, актер как бы невольно заговорил о разряженности нашей жизни. После Пантелеева и Дыгало, после Официанта из «Утиной охоты» в работах Пореченкова появилась некая дерзость, упрямая творческая дерзость, что стало особенно заметно в его последующих ролях, в том числе и на сцене.

Конечно, он и до этого позиционировал себя прежде всего как актер театральный, понимая при этом, что популярность и материальные дивиденды приносят, в первую очередь, кино и телевидение: взгляд трезвый и справедливый. Только не становился бы он главенствующим в определении своей дороги… При этом актерский дар имеет свою логику в становлении, в развитии художника. Михаилу Пореченкову надо было настойчиво проработать в профессии около десяти лет, чтобы наконец явиться неожиданным для зрителей, а в чем-то и для самого себя. Играя, например, с такой силой гнев и боль потрясенного рассудка, как это произошло в «Солдатском Декамероне».

«Пореченков все громче и громче заявляет о себе как о серьезном актере, – не без ноты потаенного удивления писала Екатерина Барабаш в «Независимой газете», – вроде и жить торопится, и чувствовать спешит».