Дм. Хренков - Александр Гитович

Эти мысли Гитович высказал на ленинградской дискуссии о поэзии, состоявшейся в начале 1940 года. Тогда некоторые ораторы пытались обвинить поэтов объединения в групповщине. Отвечая им, Гитович сказал:

«Это показалось мне непониманием (у людей, бесконечно испорченных литературными нравами) того, что кроме групповщины может ведь существовать у поэтов и простая человеческая дружба. Вот что писал когда-то тот же Чехов:

Объединение молодых писателей не может произойти только от того, что фамилии их будут напечатаны в одном оглавлении… Для объединения нужно кое-что другое: нужны если не любовь, то хоть уважение друг к другу, взаимное доверие и абсолютная честность в отношениях, т. е. нужно, чтобы я, умирая, был уверен в том, что после моей смерти г. Бибиков не будет печатать во „Всемирной иллюстрации“ нелепых воспоминаний обо мне, что товарищи не позволят г. Леману читать на моей могиле речь от имени молодых писателей, к которым г. Леман принадлежать не имеет права, ибо он не писатель, а только прекрасный игрок на биллиарде, что при жизни я не буду завистничать, ненавистничать и сплетничать; и быть уверенным, что товарищи будут платить мне тем же… (А. П. Чехов, 1888 г.).

Я не хочу говорить лестных слов таким поэтам, как А. Чивилихин, В. Лифшиц, В. Шефнер, А. Лебедев, Е. Рывина, П. Шубин, Б. Шмидт, И. Федоров, Э. Горлин и др., большинство из которых являются моими личными друзьями, хотя я и старше многих из них, вероятно, лет на пять.

Но я свидетельствую о том, что на собраниях объединения они критикуют друг друга с резкостью, часто поражающей меня.

И если, несмотря на это, они сумели остаться друзьями, то это потому, что ни у кого из них нет основания не уважать работы другого».

В архиве Гитовича сохранилось письмо П. Шубина от 12 мая 1940 года. К тому времени Шубин жил уже в Москве, но продолжал считать себя ленинградцем и не порывал с друзьями по объединению. Он писал:

«…Еще раз утверждаю, убедившись в Москве, что честная наша ленинградская выучка, строгость и четкость стиха, осмысленность и чистота — все это придет к настоящему признанию…»

Шубин стоял несколько особняком в объединении. Не все, что там делалось, нравилось ему, не всегда он готов был соглашаться с Гитовичем. На фронте мне довелось быть свидетелем многих их бесед. Они продолжали спорить, но не было сомнений, что в главном — во взглядах на поэзию — они оставались единомышленниками.

Некоторое время Гитович и Шубин работали в газете 54-й армии «В решающий бой». Именно тогда Шубин написал свою знаменитую «Волховскую застольную».

Шубин ценил Гитовича как поэта и руководителя литературного объединения, но несколько иронически относился к его идее собрать во время войны «пленум друзей».

— Александр Ильич, — говорил Шубин, — как квочка, все норовит разгребать для нас просо. А мы стали сами с усами. Ему же трудно поверить в это.

— Если бы я услышал такое от… (называлась фамилия одного литератора), я не удивился бы, — отвечал Гитович. — Но так докатиться Шубину!..

В тот вечер спор не закончился примирением. Однако утром на полевой сумке Гитович обнаружил записку:

«В БЮРО ЦЕНТРАЛЬНОЙ ПОЭТИЧЕСКОЙ ГРУППЫ

от П. Н. Шубина

Заявление

Т. к. я всю свою сознательную творческую жизнь связываю с ЦП Г Ленинграда, в организации которой я принимал участие непосредственно, прошу и впредь, во время войны и после, рассматривать меня как члена этой высокой организации и все мое творчество считать подотчетным данной организации.

Павел Шубин

21/VII-43 г.»

«Пленум друзей» все же частично состоялся, и вот свидетельства.

«АСТОРИЙСКАЯ ДЕКЛАРАЦИЯ ЧЕТЫРЕХ ЛЕНИНГРАДСКИХ ПОЭТОВ

Мы, ленинградские поэты, входившие в состав объединения молодых поэтов, а именно: Александр Гитович (прибыл с позиций Волховского фронта), Владимир Лифшиц (прибыл с позиций Ленинградского фронта), Анатолий Чивилихин (прибыл с позиций Волховского фронта) и Вадим Шефнер (прибыл с позиций Ленинградского фронта), встретясь в осажденном Ленинграде в гостинице „Астория“ (№ 124 — неотапливаемый) 13 декабря 1943 года и обменявшись мнениями, установили, что:

1. Принципы нашей творческой работы, объединявшие нас до войны, объединяют нас и теперь и выдержали проверку военного времени.

2. Члены содружества поэтов, все до одного, в чем мы не сомневались и раньше, оказались активными участниками героической борьбы советского народа с немецким фашизмом. Наша повседневная работа на фронте и кровь, пролитая нашими товарищами, — свидетельство этому.

3. Наша дружба, подвергавшаяся гонениям в предвоенные годы, оказалась одной из тех сил, которые помогли нам в труднейших условиях войны и блокады служить своему Отечеству.

4. Наши творческие принципы продолжают быть простыми и ясными: писать правду („Не лги самому себе, и ты не будешь лгать другим“). В 1940 году Юрий Николаевич Тынянов сказал нам: „Я знаю, за что вы боретесь: вы боретесь за то, чтобы вернуть поэзии утраченную цену слова“. Мы отнюдь не желаем, чтобы на поэзию наших лет распространилась оценка: „…многое исчезло: совесть, чувство, такт, мера, ум, растет словесный блуд“.

5. Пользуясь милостью судьбы, которая свела нас в третий год войны здесь, в 124 неотапливаемом номере „Аcтории“, мы подтверждаем крепость нашей дружбы и нашу решимость бороться за правдивое и высокое советское искусство.

А. Гитович, В. Лифшиц, А. Чивилихин, В. Шефнер».

В качестве приложения к этой декларации, в полном соответствии с пародируемыми дипломатическими протоколами, были присоединены

«ЧАСТНЫЕ РЕШЕНИЯ, ПРИНЯТЫЕ ОДНОВРЕМЕННО С АСТОРИЙСКОЙ ДЕКЛАРАЦИЕЙ

1. День исторической встречи оставшиеся в живых после войны должны отмечать ежегодно 13 декабря в гостинице „Астория“, в парадной форме при орденах и медалях. За дружеским столом оставлять нетронутыми налитые бокалы в память павших товарищей.

2. Каждый член нашего содружества поручает в случае его гибели издание своих произведений живым членам содружества.

3. Содружество поэтов берет на себя подготовку посмертных изданий произведений Глеба Чайкина, Ивана Федорова, Алексея Лебедева, Михаила Троицкого.

4. Содружество поэтов после войны будет раз в год издавать свой альманах.

5. День памяти погибших товарищей устанавливается 1 ноября ежегодно».

На войне еще больше окрепла простая человеческая дружба между поэтами уже давно не существовавшего объединения. Гитовичу, Шефнеру и Лифшицу повезло: им удалось раз или два встретиться. Остальные могли пожать руки друг другу с помощью полевой почты или, в лучшем случае, на газетной полосе. Жаль, что мало сохранилось писем, которыми обменивались тогда друзья. Аккуратнее других был в переписке Чивилихин. Нередко его письма были в стихах. Вот с некоторыми сокращениями одно из них. Оно адресовано Гитовичу и помечено 1 сентября 1944 года.