Дм. Хренков - Александр Гитович

Эти и другие стихи собраны в книге «Артполк», занявшей, как мне кажется, видное место не только в творчестве ее автора, но и во всей нашей лирике начала тридцатых годов.

А. Гитович и Б. Корнилов в лагерях артиллерийского училища. 1936

Советская поэзия и тогда знала немало превосходных стихов, славивших могущество Красной Армии, ее героев. Достаточно вспомнить стихи Д. Бедного и В. Маяковского, Э. Багрицкого и А. Суркова, Н. Тихонова и С. Щипачева. Литераторов, отдавших вдохновение воинской теме, было не мало. В начале 1930 года они сочли нужным организационно определиться: создали Литературное объединение Красной Армии и Флота (ЛОКАФ). Благодаря усилиям прежде всего этих писателей появилась большая серия книг о боях и походах гражданской войны, о славных боевых традициях нашего народа. «Разгром» Фадеева, «Чапаев» Д. Фурманова, «Война» Н. Тихонова заложили основу этого направления молодой советской литературы. Но все эти книги были обращены в прошлое. Произведения же о мирных буднях армии и флота нетрудно было перечесть по пальцам. Больше того, даже эти немногие сочинения не всегда оказывались художественно убедительными. В известном письме А. Суркову Максим Горький писал по поводу оборонной поэзии:

«Постыдно скудны силы поэтов наших, холодные стишки пишут у нас. Очень равнодушна эта лягушечья поэзия».

Поэзия была в неокупном долгу перед армией и флотом. Перед тысячами читателей, одетых в гимнастерки и бушлаты.

Недаром, выступая на совещании по оборонной литературе, которое состоялось значительно позже, в 1936 году, Вс. Вишневский с тревогой говорил:

«На наших глазах в нашей жизни прошло три войны. Нужно будет сейчас идти на четвертую войну. А что делают писатели? 3000 советских писателей — чем они отвечают на потребность класса и времени? Они молчат! Есть люди, которые сейчас уходят демонстративно на боковые темы».

В свете всего сказанного выше книга «Артполк» с ее живыми картинками будничной жизни одной из артиллерийских частей приобретала особую значимость.

Гитович задался целью показать на первый взгляд не очень приметные и, казалось бы, не такие уж важные события и стороны полковой жизни: боевые стрельбы, маневры, чистку конского состава, соревнование за знамя германского комсомола и т. д. Но за всем этим на страницах тоненькой книжки вставала довольно широкая панорама армейской действительности, изображенная как бы изнутри, уже почти без ненужной патетики.

Прежде стихи Гитовича не отличались населенностью. Теперь в них щедро прописаны однополчане поэта. Мы знаем, что комсомольцев полка, награжденных знаменем германского комсомола, возглавлял Николай Новоселов. Новоселова никак нельзя спутать с Сашкой Алексеевым или с кем-нибудь другим. Появление всех их делает армейскую жизнь на страницах книги полнокровнее. Для каждого события, для каждого человека и состояния его души автор пытается найти свои краски.

В то время Красная Армия была подлинным университетом для сотен тысяч советских молодых парней. Ведь тогда еще в стране не была ликвидирована неграмотность, деревенская молодежь приобщалась за время службы к «городской культуре», училась пользоваться электричеством, телефоном, приобретала множество различных рабочих профессий и прежде всего уменье водить трактор. Но служба в армии была серьезной школой и для таких сугубо городских жителей, как Гитович. Она тоже многому научила их. За время службы Гитович, как никогда прежде, окреп физически, научился владеть винтовкой, почувствовал свою сопричастность коллективу, значение той дружбы, которая удесятеряет волю одного и цементирует весь строй.

Стихотворение названо «Заповедь». Иного сегодняшнего читателя может удивить несоответствие «высокою» названия и столь «низкой» темы. Впрочем, никакого несоответствия здесь нет. Поэт подчеркивает, что высокая боеготовность армии рождается из мелочей, она — производная конкретных усилий каждого красноармейца. Но мысль стихотворения шире. Хорошо, что шестая батарея так дружна, что здесь подобрались отменные ребята, но ведь «пятая тоже всегда военной работой объята». Ее нужно подтянуть до уровня шестой, подтянуть «во славу дивизиона». Да и полку есть на кого равняться: он должен работать, «как шефы во славу завода», «во славу рабочего дела».

В конечном счете все, чем занимаются бойцы: совершают ли ночной марш по «блестящему и прямому, как дула наших орудий, Выборгскому шоссе», стреляют ли («И черное яблочко цели твоей — как свастика штурмовика»), закаляются ли на занятиях по физподготовке — все делается «во славу рабочего дела». Все они связаны общностью цели — «Связь, великая как дружба, и дружба, нерушимая как связь».

Красноармейцы из «Будней» (так назван один из разделов книжки) крепко связаны со своими однополчанами, от которых приняли эстафету, — героями второго раздела книжки — «Битва». В этом разделе напечатаны два больших стихотворения «Смерть Толмачева» и «Иван Мысин». Толмачев — комиссар гражданской войны. Он погиб под Лугой; когда на поле боя его окружили белогвардейцы, комиссар отбивался до последнего патрона, а последний приберег для себя. Еще недавно автор книг «Мы входим в Пишпек» и «1909 год», может быть, удовлетворился бы только описанием героической гибели комиссара. Но теперь поэту важно проследить истоки подвига. Для этого он должен хоть в малой мере приоткрыть перед читателем дверь в духовный мир комиссара. Он хочет знать не только то, как погиб Толмачев, но и о чем тот думал на поле боя. Гитович не скрывает этого своего обостренного интереса: