Леонид Власов - Маннергейм

От Кашгара до Калгана я ехал на рыжем киргизском мерине Филиппе, наводившем на меня ужас и ставившем в полную свою зависимость, когда на узких горных тропинках он беззаботно шел по самому краю скалы».

Сенатора Петра Петровича Семенова-Тян-Шанского интересовало нынешнее положение в российском и китайском Туркестанах.

Маннергейм ответил, что его поразил резкий контраст между этими двумя краями, населенными одним и тем же племенем. В российском Туркестане люди живут кипучей, деятельной жизнью, с энергией предаваясь земледелию, торговле и промышленности. Однако стоит перейти нашу границу, и картина коренным образом меняется. Здесь царствует унылая пустыня, в которой влачат жалкое существование дремлющие люди, живущие в полной апатии.

И наконец, генерал Палицын произнес: «Густав Карлович, мы все хотим услышать краткие итоги вашей экспедиции». Генерал в эмиграции, в Париже, часто вспоминал, какое сильное впечатление на слушателей произвел ответ Маннергейма, даже строгий Семенов-Тян-Шанский громко произнес: «Я восхищен вами, полковник, вы достойный ученый».

Отвечая Палицыну, Маннергейм сказал: «Ваше высокопревосходительство, я использовал каждый день и час, чтобы выполнить ваше задание. Трудности похода и мои болезни не помешали этому. Я нанес на карту 3087 километров своего пути и составил военно-топографическое описание района Кашгар — Уч. Турфан. Исследовал реку Таушкан-Дарью от ее выхода из гор до впадения в Оркенд-Дарью. Составил планы 20 китайских гарнизонных городов и дал обширное описание города Ланьчжоу, как будущей русской военной базы в Китае. Оценил состояние войск, промышленности и горного дела Китая, строительство железных дорог и борьбу с потреблением наркотиков. Выполнил специальное задание, которое получил от вас, ваше высокопревосходительство, через Арсеньева…»

Палицын попросил Маннергейма рассказать, какие еще работы он дополнительно проводил во время своей экспедиции. Маннергейм рассказал, что в процессе экспедиции он собрал много материалов о буддийской культуре. Это 1200 интересных предметов. Нашел около двух тысяч древних китайских манускриптов в песках Турфана. Обнаружил редкое собрание китайских зарисовок из Ланьчжоу, содержащее 420 персонажей разных религий. Составил фонетический словарь языков народностей, проживающих в северных провинциях Китая. Провел антропометрические измерения калмыков и киргизов, а также малоизвестных племен абдалов, желтых тангутов и торгоутов. В процессе экспедиции было сделано 1353 фотоснимка. Кроме того, Маннергейм привез большое количество тетрадей с путевыми и дневниковыми записями.

Генерал Палицын и сенатор Семенов-Тян-Шанский тепло поблагодарили полковника за его интересное и впечатляющее выступление. Генерал обещал назавтра в Царском Селе доложить о нем императору.

Казалось бы, отчет об экспедиции всем, кому нужно, знаком и направлен в типографию Генштаба для «закрытой публикации», выступление в Генштабе состоялось и теперь можно отправиться в долгожданный отпуск в родную Финляндию. Однако, как говорят, «не тут-то было». Для полковника Маннергейма началось присущее для России бумаготворчество, пресловутые «вопросники», часто с совершенно нелепыми вопросами: «Ели ли вы местные фрукты и какой они имели вид?»

Остановил этот бумажный поток телефонный звонок из Царского Села. Николай II назначил встречу полковнику Маннергейму, и к ней надо тщательно подготовиться, так как она будет продолжаться только 20 минут.

Наконец 15 ноября 1908 года для Маннергейма наступил этот торжественный день. Он заранее, почти за два часа до встречи, приехал в давно знакомый провинциальный городок около столицы, живущий жизнью и сплетнями царского двора. Осень уже вступила в свои права, позолотив прекрасные парки городка. Масса воспоминаний нахлынула на Густава, всплыли в памяти кавалергардские годы. Караулы во дворце, приемы в особняках Орбелиани и Вырубовой, своя квартира с окнами в парк и свои победоносные «приключения»…

Вот изящный Александровский дворец, в левом крыле которого царское семейство основало свой мир. Густав около десяти минут сидел в комнате ожидания, пока гигант-негр не пригласил его в кабинет царя.

Полковник вошел в небольшую, в одно окно, комнату со скромной мебелью. Письменный стол с ящичками, выравненными с тщательной аккуратностью. Другой стол, побольше, заваленный картами и книгами. Большой книжный шкаф, на котором расположились бюсты и портреты.

Император встретил Маннергейма приветливо и радушно, несколько запинаясь на первой фразе. Но скоро начал говорить твердо, попросив собеседника обрисовать итоги своей поездки.

Маннергейм обладал необыкновенной способностью в нескольких словах и очень зримо рассказать о том, что он видел, не забывая упомянуть о своем мнении, которое всегда совпадало с реальностью. Император был так тронут и увлечен, что забыл об установленном для Маннергейма регламенте. Он внимательно слушал, закуривая одну папиросу за другой. Часы пробили 20 часов, и император вспомнил, что скоро будет ужин, а Александра Федоровна не терпит опозданий.

Николай II встал и спросил полковника Маннергейма, что он хочет от него. Густав ответил, что его волнует должностная неопределенность и ему хотелось бы стать строевым офицером и командовать полком. Император обещал подумать и решить эту проблему с военным министром.

На другой день в Генеральном штабе генералы и офицеры буквально засыпали Маннергейма вопросами, как принимал его царь, и тут же как по волшебству появились все документы на отпуск, жалованье за все время путешествия вместе с наградными деньгами. Это была сумма, о которой Маннергейм даже не мечтал.

Поездку на родину задержала телеграмма из города Орла. В ней говорилось, что новый командир 2-й Отдельной кавалерийской бригады генерал-майор Орановский поздравляет полковника Маннергейма с его великолепной экспедицией в Азию и ждет его в своем штабе для переговоров о дальнейшей службе. Что делать? Все отпускные документы в кармане.

Пользуясь своей, как он говорил, «минутной славой», Густав просит генерала Палицына принять его. Генерал сразу решил все «орловские вопросы», заявив Маннергейму: «Отдыхайте и лечитесь. Я приглашу вас из Финляндии в Петербург, когда император подпишет Высочайший приказ о новых назначениях. Николай Николаевич говорил мне, что вы будете командовать полком в Польше. Каким — я еще сказать вам не могу. Желаю вам счастливого отдыха на родине. Передайте мой сердечный привет вашему отцу, он был прекрасным посредником во время вашего азиатского похода».