Леонид Власов - Маннергейм

10 января 1909 года, закончив свой отпуск, полковник барон Густав Маннергейм приехал в Петербург. В отделе кадров Генштаба он получил Высочайший приказ от 5 января 1909 года о назначении его командиром 13-го уланского Владимирского Его Императорского Высочества великого князя Михаила Николаевича полка. После короткой поездки в Финляндию Густав 11 февраля 1909 года отправился в полк, который стоял в 40 километрах от Варшавы в городе Новоминске.

Маннергейм вспоминал: «С хорошим настроением я принял свое назначение в Польшу. Ведь там 19 лет тому назад я начинал свою военную карьеру».

Полк Маннергейму передавал полковник Давид Дитерихс, у которого в 1904 году барон принял образцовый эскадрон кавалерийской школы. Маннергейм с разочарованием узнал, что никто из его офицеров не менял мирную жизнь на невзгоды войны. Поэтому тактические занятия проводились плохо. Дисциплина была низкая. Бывшие командиры полка занимались только личными делами и славились «тяжелым командованием». Знания офицеров были ограничены рамками полевого боя и позиционной войны. Тактику боя, которая родилась в Маньчжурии, никто не знал. Занятия с уланами шли нудно и неумело. Будущего вероятного противника — немцев — никто не изучал.

Работу с полком Маннергейму пришлось начинать буквально с нуля, обратив особое внимание на строевую и стрелковую подготовку. Офицеры по 12 часов находились на службе. Их жены стали бунтовать. В эскадронах гуляли злые стишки:

Маннергейм, получив эти стишки, прочитал их офицерам полка, сказав, что они ему понравились, и предложил включить в историю полка.

В конце марта полковник навестил в Люблине своего друга, а теперь командира 14-го армейского корпуса (Владимирский полк входил в первую бригаду 13-й кавалерийской дивизии корпуса) генерал-майора Алексея Брусилова. Алексей Алексеевич с горечью вспомнил о смерти своей несчастной жены, плохих отношениях с сыном и своем душевном одиночестве. Густав рассказал о своей жизни, сложных отношениях с дочерьми и азиатском походе. После этой поездки встречи друзей стали более частыми. Брусилов несколько раз посещал Владимирский полк, присутствовал на тактических занятиях эскадронов, отмечая успехи и неудачи солдат и офицеров. В один из приездов он на построении полка торжественно вручил полковнику Маннергейму орден Святого Владимира — награду императора за азиатский поход.

Почти все свои выходные дни Густав проводил в Варшаве, часто бывая в доме Любомирских. Дарил подарки и играл с пятилетней Доротой, которой очень нравился веселый офицер.

Используя свой боевой опыт, умение работать с людьми и жесткие требования русской воинской дисциплины, полковник Маннергейм за один год сделал Владимирский полк одним из лучших в военном округе. Он быстро разобрался в сложностях жизни своих подчиненных, не теряя времени на беспочвенные проекты. Прекрасно владея речью и умением строить убедительные фразы, Густав очень быстро сделал офицеров полка своими союзниками. Теперь анонимный полковой поэт без тени сарказма называл Маннергейма «Калушинским героем». Поселок Калушино около Новоминска — место летнего лагерного сбора полка.

На исходе 1910 года Густав присутствовал на скромной свадьбе Брусилова. Маннергейму нравилась невеста друга — крупная представительная женщина, которая была выше мужа.

Генерал Брусилов при встречах с великим князем Николаем Николаевичем постоянно рассказывал тому об успехах Маннергейма. Это стало поводом для разговора великого князя с императором о назначении полковника Маннергейма командиром лейб-гвардии Уланского Его Величества полка и присвоении ему звания «генерал-майор свиты Его Величества». Вспоминая эти дни, Маннергейм писал: «Этот полк считался одним из лучших кавалерийских полков, и назначение туда расценивалось как значительное повышение. Такая служба была для меня очень желанна».

17 февраля 1911 года Маннергейм принял полк у своего бывшего командира Павла Стаховича. Это соединение по сравнению с гвардейскими столичными полками было скромным и серьезным. Служба в нем шла аккуратно, сохраняя порядки, заложенные в начале 80-х годов XIX века командующим войсками округа генерал-фельдмаршалом графом Иосифом Владимировичем Гурко.

С шести часов утра в полку шла тщательная чистка лошадей, которой придавали преувеличенное значение. Затем начинались занятия. Кормили солдат великолепно. Завтраки, обеды и ужины офицеров были дешевые, но сытные.

Казармы гвардейского полка находились в одном из красивых районов Варшавы за старинным парком Лазенки в треугольнике улиц Гусарская — Агрикола дольная — Черняковская. На территории полка стояла красивая церковь во имя святой Ольги и святого мученика Мартиана. (Во время Второй мировой войны 1941–1945 годов все здания полка были уничтожены немцами.)

Помимо службы холостые офицеры полка вели серенькую жизнь, главными интересами которой были женщины и лошади. На женщин офицеры смотрели как на источник развлечений и наслаждений. Продавщицы в магазинах, служащие многочисленных контор и банков охотно шли на «летучие романы» с гвардейскими офицерами. В Варшаве была даже такая песенка: «Бо у польки есть в натуже, кохать хлопца цо в мундуже». Иногда женские проблемы в офицерской среде принимали неприглядную форму — продажа офицерам в «наложницы» послушниц католического монастыря, самоубийство офицеров из-за танцовщиц варьете и др. Во всем этом приходилось разбираться генерал-майору Маннергейму.

До прихода Маннергейма в полк гвардейские офицеры жили совершенно обособленно от польского населения — домами не знакомились, встречались лишь в ресторанах, магазинах и театрах. Только три человека — полковник Головацкий, штаб-ротмистр граф Пржездецкий и поручик Бибиков поддерживали связи с высшим польским обществом. Уже будучи маршалом Финляндии, Маннергейм писал: «Личных контактов между русскими и поляками было очень мало, и во время моего общения с поляками на меня смотрели недоверчиво. Это два раза привело к рапорту жандармского управления генерал-губернатору, который, правда, все эти бумаги бросал в корзину. Наследственная злоба между двумя славянскими народами не приводила к насилию, так как поляки понимали, что этим они бы ухудшили свое состояние, придя к полному раздору».

Генерал-майор Маннергейм резко меняет отношение офицеров полка к полякам, взяв за основу совместный с ними конный спорт. Генерал становится вице-президентом скакового общества Отдельной гвардейской кавалерийской бригады и членом Варшавского скакового общества. Одновременно его принимают в охотничий клуб, который в Польше считался элитным жокей-клубом со вступительным взносом в 300 рублей.