Вениамин Богуславский - Этьенн Бонно де Кондильяк

Поступки людей, практическое решение возникающих перед ними задач, пишет Кондильяк, всегда предшествуют осознанию как ошибочного, так и правильного образа действий, ибо использование свойств и отношений вещей всегда предшествовало познанию этих свойств и отношений, действия всегда предшествовали приобретению знаний. При этом даже в эпохи, когда люди были невежественны, по крайней мере некоторые работы они выполняли вполне успешно и в отдельных областях приобретали вполне достоверные знания, хотя совершенно не отдавали себе отчета, каким правилам они при этом следовали.

Не с теоретизирования начинают люди, а с действий. Они стали механиками значительно раньше, чем задались целью создать науку механику; они мыслили задолго до того, как задумали создать науку о мышлении. Человек был вынужден пускать в дело все, что могло ему помочь; эта деятельность побуждала его изобретать орудия, помогала понять, почему он что-то сделал плохо и как можно сделать это лучше. И успешные и неуспешные действия совершались в силу необходимости; людей толкали на эти действия не теоретические соображения (которых у них первоначально вовсе не было), а их потребности и объективные условия их жизни. Уже позднее, оглядываясь на проделанное, люди формулируют правила и создают теории.

Установление правил, которым надо следовать для успешного выполнения той или иной работы, выявление правил, которые надо соблюдать, чтобы приобрести достоверные знания, заключаются не в выдумывании этих правил, а в тщательном исследовании прошлого опыта: надо выяснить, как мы поступали, когда успешно выполняли работу, когда успешно приобретали знания. Следовать надо лишь тому пути, пользоваться лишь теми средствами, которые на деле себя оправдали. Лишь из своих собственных действий люди узнают, чего они могут достичь и как поступать, чтобы этого достичь. Эти мысли перекликаются с известным высказыванием К. Маркса: «…люди никоим образом не начинают с того, что „стоят в этом теоретическом отношении к предметам внешнего мира“. Как и всякое животное, они начинают с того, чтобы есть, пить и т. д., т. е. не „стоять“ в каком-нибудь отношении, а активно действовать , овладевать при помощи действия известными предметами внешнего мира и таким образом удовлетворять свои потребности» (1, 19 , 377).

Только внимательно исследовав путь, каким шли люди, сделавшие подлинные открытия, говорил Кондильяк, он смог узнать, в чем заключается правильный метод познания, метод, способный привести к новым достоверным знаниям.

рким выражением враждебного отношения философии Просвещения к «духу систем», как уже говорилось, явился «Трактат о системах» Кондильяка, обстоятельно критикующий системы Декарта, Мальбранша, Спинозы, Лейбница и Вольфа. В «Трактате…» осуждаются системы, основанные на общих положениях, принимаемых без доказательства за непреложные истины (хотя некоторые из них ошибочны, а другие бессодержательны). Но чтобы установить, насколько положение, лежащее в основе системы, верно, надо вернуться к тем частным опытным истинам, из которых оно выведено. По мнению Кондильяка, даже из верной общей истины ничего, кроме истин, из которых она выведена и которые нам до нее были известны, вывести нельзя. Поэтому построение систем, все содержание которых выводится из «абстрактных максим», никаких новых знаний дать не может.

Но никчемность и даже вредность систем, покоящихся на общих положениях, говорит Кондильяк, вовсе не означает, что системы вообще не нужны. Совершенно не правы те, кто отвергают вообще всякую систему и «впадают в другую крайность — утверждают, что вовсе нет знаний, на которые мы могли бы притязать» (16, 2 , 25). Системы знаний необходимы: их заставляет строить сама природа, все явления которой представляют собой системы, да и сама она в целом — система.

Но необходимо, чтобы наши знания образовывали системы, соответствующие системам природы. Такие системы должны покоиться либо на предположениях, выдвигаемых на основании опыта для объяснения тех или иных явлений действительности, либо на точно установленных фактах. Системы знаний создавать необходимо, но при условии, что есть достаточно наблюдений, позволяющих установить связь явлений, и что не допускается ничего, что не было бы хорошо подтверждено опытами. Следовательно, системы создаются лишь для тех областей природы, в которых можно производить эксперименты (см. там же, 180–182).

К открытию действительных причин исследуемых явлений мы никогда не приходим сразу. Сначала на основе предшествующего опыта мы выдвигаем первую догадку, проверяем ее на опыте и либо отвергаем, либо исправляем. Затем выдвигаем вторую версию, и так движемся далее от предположения к предположению, проверяя каждое опытом. Чтобы делать научные открытия, утверждает Кондильяк, необходимо выдвигать гипотезы; путь к очевидности идет через предположения (см. 16, 3 , 182). Но чтобы выполнить свою роль, гипотезы должны либо исчерпывать все возможные в данной области предположения (это имеет место в математике), либо быть доступны опытной проверке (это имеет место в прочих науках).

В «Трактате о системах» Кондильяк цитирует фрагмент из «Исторического и критического словаря» П. Бейля, где излагаются взгляды двух вымышленных персонажей. Один из них (Мелисс) отстаивает систему, основанную на истинных, несомненно достоверных положениях, но неспособную объяснить факты реальной действительности другой (Зороастр) защищает систему, достоверность исходных положений которой сомнительна, но которая прекрасно объясняет факты. Сам Бейль считает, что если в одном отношении первая система превосходит вторую, то в другом — вторая превосходит первую. Кондильяк с этим не согласен. Если бы исходные положения обеих систем были одинаково достоверны, пишет он, то надо было бы считать лучшей ту, которая объясняет факты. Но если исходные положения одной из них истинны, а другой — ложны, то нельзя считать достоинством последней ее способность объяснять явления. «…Она не может их объяснить, потому что истинное не может иметь своим основанием ложное» (16, 2 , 21).

Последнее утверждение, как известно из логики неверно: ложное заключение не может быть строго логически выведено из истинных посылок истинное же заключение строго логически можно вывести как из ложных, так и из истинных посылок. Но здесь интересно другое. Как уже говорилось, некоторые буржуазные исследователи причисляют Кондильяка к философам позитивистского направления. Однако с точки зрения позитивизма, если бы те положения, из которых исходит научная теория, соответствовали реальной действительности, то ей бы соответствовали и даваемые этой теорией объяснения. Но вопросом о том, насколько соответствуют объективной реальности положения, из которых исходит данная теория, заниматься бессмысленно; по мнению позитивистов, это псевдопроблема. Разрешение таких проблем для нас недоступно, поскольку мы познаем лишь мир явлений — восприятия и отношения между ними. Объяснение наблюдаемых явлений — вот все, чего можно требовать от научной теории. Если с этой задачей научная теория справляется, ее надо принять, из каких бы положений она ни исходила.