Иван Киреевский - Том 3. Письма и дневники

18 апреля 1850 года

Приношу Вам, многоуважаемый батюшка, мое искреннее поздравление с наступающим великим днем Светлого Христова Воскресения и прошу Бога, чтоб Он за Ваши святые молитвы принял и мои недостойные, исполненные сердечных желаний Вам всякого блага. Прошу Вас также передать мои поздравления почтеннейшему отцу игумену и тем из святой братии Вашей, которые соблаговолят обо мне вспомнить.

Прекрасная икона, присланная мне Вами, почти не сходит с глаз моих и доставляет мне много сердечного утешения.

На днях получил я письмо от того приятеля моего (великого математика и астронома [129] Неустановленное лицо. — A.M. ), о котором говорил с Вами 3 февраля в Оптине и который имел странные мысли о воплощении Сына Божия [130] Ср.: Верую во единого Бога Отца, Вседержителя, Творца небу и земли <���…> Нас ради человек и нашего ради спасения сшедшаго с небес и воплотившагося отДуха Свята и Марии Девы, и вочеловечшася. <���…> (Символ веры). — A.M. на звездах.

Я сообщил ему наш разговор и Ваши слова, сколько мог припомнить и как умел, и теперь, сверх всякого ожидания моего, он пишет ко мне, что это сообщение произвело на него такое действие, что «в невольном излиянии чувств во время чтения он мысленно повергался к стопам Вашим и что впечатление от этих слов до самой смерти не изгладится из его памяти».

Испрашиваю Ваших святых молитв и святого благословения Вашего и остаюсь с уважением и преданностию И. Киреевский .

20 ноября 1850 года

Милостивый государь! Многоуважаемый батюшка!

Прошу Вас принять мое искреннее поздравление со днем Вашего рождения [131] Старец Макарий (Иванов) родился 20 ноября 1788 г., в крещении наречен в честь благоверного великого князя Михаила Ярославовича Тверского, память которого празднуется 22 ноября. — A.M. . От всего сердца прошу у Господа Вам многих и многих лет на пользу и утешение преданных Вам детей Ваших.

Многое желал бы сказать Вам от души, но боюсь отнимать Ваше драгоценное время, особенно теперь, когда, вероятно, со всех сторон письма обременяют Вас. Наталья Петровна пишет к Вам о том, что происходит у нас. Я же особенно прошу Ваших святых молитв и святого благословения Николаше, Васе и всем нам.

С неограниченным уважением и любовью преданный Вам Ваш духовный сын и покорный слуга И. Киреевский .

20 февраля 1851 года

В последнем письме твоем, любезный друг Кошелев, ты объявляешь мне о твоем отъезде за границу [132] Семья А. И. Кошелева путешествовала по Европе с 1849 г. Сам А. И. Кошелев отправился в Германию 30 декабря 1850 г. — A.M . , а между тем адреса своего туда мне не приложил, хотя пишешь, что от меня письмо ожидаешь в январь. Теперь только узнал я, что ты уже возвратился [133] А. И. Кошелев возвратился в Москву 13 февраля 1851 г. — A.M. , и спешу отвечать на твое письмо вопросом: какое новое впечатление произвела на тебя Германия? Каждое живое замечание твое было драгоценной новостью для меня, зарытого в белевских снегах и слушающего только свист белевской метели, под музыку которой рассуждает поп о нравственных качествах его дьячка и дьякона. Мне сдается, однако, что на Западе должны быть какие-нибудь признаки новой, начинающейся эпохи: новые потребности умов, новый взгляд на вещи, новые ожидания — одним словом, перемена в убеждениях такого рода, какой не было за год прежде. Слава Богу, что ты почитаешь теперешнее время неблагоприятным для того, чтобы хлопотать о твоем любимом вопросе [134] В 1850 г. А. И. Кошелев представил в Министерство внутренних дел «Проект улучшения быта крестьян». Суть его сводилась к выкупу крестьян с землей, но прежде предлагалось провести кадастр — описание и оценку земли, находившейся в пользовании помещиков. Кроме того, в проекте предлагалось введение поземельной подати вместо подушной и т.д. — A.M. . Дай Бог, чтобы он не трогался до тех пор, пока у нас не изменится направление умов, покуда западный дух не перестанет господствовать в наших понятиях и в жизни, так что остается еще русским то, что стоит, а все, что движется, подвигается к немечине. Покуда мы идем и ведемся по этой дороге, дай Бог, чтобы у нас делалось как можно меньше перемен, особенно перемен существенных. Я говорю это от полного убеждения ума, с живой любовью к России, с надеждою ей такого величия и благоденствия, какое и не снилось западным народам, но вместе и с мучительным страхом, что какое-нибудь преждевременное и самолюбивое переобразование испортит дело самородного развития. Что надеетесь вы сделать вашими криками? Неужели вы думаете, что какое-нибудь важное дело может сделаться хорошо, когда оно будет делаться в западном духе? Конечно, криками и толками можно вызвать дело, но не то, какого вы желаете, а то, от которого будет плакать русский человек, и вы, и само правительство. Если правительство обманется до того, что ваши крики примет за выражение общего мнения, то перемену сделает, только не ту и не так, как вы желаете. Вы хотите эмансипации крестьян — вам дадут инвентари, и дело будет испорчено навсегда. Родится небывалый антагонизм между сословиями, и тогда чем это кончится — страшно и подумать. Когда спорное начало ляжет в основание здания, то трещина не остановится, покуда все здание рассядется. Сохрани Бог от этого! Тем горячее говорю я: сохрани Бог! — что думаю, или, сказать откровенно, убежден вполне, что не пройдет десяти или много пятнадцати лет, как направление умов у нас должно измениться совершенно. Я говорю о низших и о высших умах. Вместо немецкого рационального, переобразовательного духа дух православно-русский проникнет все наши убеждения и действия. И правительство будет тогда увереннее в своей силе, и народ пойдет прямее и спокойнее в своем развитии — и тогда Божие благословение будет на каждом деле улучшения. Между тем как теперь каждая попытка улучшения производит только новый беспорядок. Потому теперь покуда мое желание одно: чтобы нас оставили в том положении, в каком мы находимся, — хорошо ли оно, дурно ли, — только бы не тревожили переменами и, что еще важнее, не тревожили бы угрозами перемен, которые производят нравственное расстройство хуже расстройства фактического. А что образ мыслей всего нашего образованного класса должен перемениться в самом непродолжительном времени и от немецкого рационального духа обратиться к русско-православному, эта истина может быть очевидно доказана для всякого, кто вникал в развитие западного просвещения и в историю русского. В границах письма, конечно, это изложить нельзя. Я и так уже наговорил много, и, кажется, слишком много. Обнимаю тебя и жду твоего ответа. Жена моя тебе кланяется. Извести нас о здоровье твоей жены [135] О. Ф. Кошелева (урожденная Петрово-Соловово). — A.M. и твоих детей. Мы на это время несколько беспокоимся об Васе [136] В. И. Киреевский. — A.M. , от которого давно не получали писем.