Любовь Воронцова - Софья Ковалевская

Девушки, нисколько не обидевшись, удалились. Пятнадцать лет спустя Софья Васильевна, находясь в расцвете своей славы, встретилась с профессором в Петербурге, и они оба со смехом вспоминали этот случай.

А в ту пору, когда одна из подруг Анюты, дочь военного министра Лиза Милютина, позволила себе выйти замуж по любви, до чего же презирали и жалели ее сестры Крюковские, как негодовала Соня на такую черную измену идеалам! И новобрачная стыдилась своего столь «неблаговидного» поступка, не осмеливаясь как-либо показать, что она счастлива. Таково было время, таковы были убеждения…

Поиски женихов продолжались долго. Среди молодых людей, желавших помочь девушкам, находились такие, как попович Иван Рождественский, бедный студент, не имевший даже приличного костюма. Он явился к генералу Крюковскому просить руки его старшей дочери во взятом напрокат потертом фраке!

Василий Васильевич, пряча усмешку, спросил, а на какие средства он собирается содержать свою жену? Студент без заминки ответил, что он «занимается свободной педагогией». Ответ рассмешил генерала. Едва владея собой, он постарался деликатно отказать претенденту, ссылаясь на то, что дочь его якобы еще очень молода.

Девушки пришли в отчаяние, не зная, как быть. Неожиданно помогли Мария Александровна Бокова и Надежда Прокофьевна Суслова. Они познакомили Анюту со своим приятелем Владимиром Онуфриевичем Ковалевским.

Анюта и Жанна встретились с Ковалевским в одной из церквей Васильевского острова, куда только и могли ходить без старших. Подруги рассказали Владимиру Онуфриевичу, чем хотят заниматься: Жанну привлекают юридические науки, Анюту, как писательницу, — политическая экономия, основа социальных наук. Анюта захватила с собой даже два номера журнала, в которых были напечатаны ее повести, и просила Ковалевского прочитать их и сообщить свое мнение.

Девушки произвели на Ковалевского хорошее впечатление. Он с готовностью заявил им, что согласен стать мужем любой из них. Решили попытать счастья с Анютой. Жених происходил из дворян Витебской губернии, почти сосед по имению; для генерала Крюковского он более приемлемая «партия», чем для коменданта Петергофского дворца Евреинова, связанного с придворными кругами и мечтавшего о более родовитом муже для Жанны. Надо было только подыскать таких общих знакомых, в доме которых произошло бы официальное знакомство Анюты с Ковалевским, после которого возможно представить Владимира Онуфриевича родителям.

А это-то и оказалось самой трудной задачей. У генерала Крюковского и вольнодумца Ковалевского не находилось общих друзей, времени на поиски недоставало: в Петербург девушки приезжали нечасто и ненадолго.

Озабоченные подруги изредка встречались с Владимиром Онуфриевичем в условленных местах. На одно из таких свиданий Анюта пришла с Соней, которая знала о переговорах, но еще ни разу не видела «жениха».

Она с любопытством смотрела широко раскрытыми глазами на невысокого, тщедушного молодого человека. Его бледное лицо с мясистым носом, рыжеватыми усами и светлым пухом на подбородке нисколько ей не понравилось. Не очень привлекательной казалась и его суетливость и какая-то чрезмерная услужливость. Но она с интересом вслушивалась в его разговор с сестрой. Ковалевский сказал Анюте о своем впечатлении от ее повести «Михаил»:

— Я нашел у вас признаки писательского таланта и очень хотел бы дать оттиск повести Марии Александровне Боковой. У нее чрезвычайно тонкое чутье на подобные произведения… Вы должны непременно писать, — продолжал он. — Но нужно приняться серьезно изучать иностранные литературы и сочинения критиков. Особенно английских. Только такой серьезный труд делает человека истинным беллетристом. Все великие таланты не изливали своих произведений вдруг, как бы по вдохновению, но много работали над ними.

— Да ведь это нужно всегда, во всяком деле, если хочешь добиться чего-нибудь хорошего, — не удержалась Соня и заговорила о математике и естествознании. Глаза ее загорелись. Смуглое лицо порозовело.

Владимир Онуфриевич с трудом отводил от нее взгляд.

На следующем свидании он заявил Жанне и Анюте, что он, конечно, готов вступить в брак, но только… с Софьей Васильевной.

Это было как гром в ясном небе: младшую Крюковскую, несмотря на ее семнадцать лет, никто не принимал в расчет, считая ребенком, «воробышком». Соня меркла рядом со своей блестящей сестрой. Она сама безмерно восхищалась Анютой, находила ее недосягаемой по красоте, уму, таланту. И вдруг такая неожиданность! Главное же, из-за этого предстояла борьба с отцом: вряд ли он согласится выдать замуж юную Соню прежде двадцатичетырехлетней Анюты.

Но Владимир Онуфриевич упорствовал:

— Как угодно. Я женюсь только на Софье Васильевне.

— Уговорить папу берусь я сама, — решительно вмешалась Соня.

И с этого дня произошло чудо: Соня стала открывать в Ковалевском множество достоинств. То она нашла, что у него приятная улыбка; то ей понравились его глаза, потом полюбились даже потешные морщинки на носу, возникавшие при смехе. Могла ли она остаться равнодушной, если Ковалевский — такая выдающаяся личность, какой Соня до сих пор не встречала, — отличил ее!

Владимир Онуфриевич поразил воображение молодой палибинской барышни. Жизнь его была увлекательнее любого романа.

Белорусский дворянин, Ковалевский родился в августе 1842 года в именин Шустянка, бывшей Витебской губернии. Лет девяти-десяти его отдали в известный петербургский пансион В. Ф. Мегина, где было отлично поставлено изучение иностранных языков. И затем Ковалевского приняли в аристократическое Училище правоведения.

Его брат, Александр, учился тогда в Петербургском корпусе инженеров путей сообщения, а затем на естественном отделении физико-математического факультета в университете. Владимир Онуфриевич подолгу жил у брата, к которому приходило много студентов-естественников, людей передовых, радикально настроенных. Он проявлял к их беседам больше интереса, чем к занятиям в училище.

Вскоре отец не смог поддерживать его материально, и Владимир Онуфриевич в пятнадцать лет сам выхлопотал себе стипендию, а в шестнадцать стал зарабатывать деньги переводами иностранных романов для книготорговцев Гостиного двора. Он поражал всех своей памятью, способностями и необычайной склонностью «участвовать во всяком движении».

Окончив Училище правоведения и получив должность в Департаменте Герольдии Правительствующего сената, Владимир Онуфриевич не захотел служить. Он взял отпуск, уехал в Гейдельберг, где в это время находился его брат Александр вместе с Менделеевым, Сеченовым, С. Боткиным. Бородиным, вскоре прославившими русскую науку.