Екатерина Джугашвили - Мой сын – Иосиф Сталин

Налогам мы не знали счета,
Чтобы владыку ублажать,
Но всех оброков тяжелее —
Перо орлиное достать.
Мы перья добывали князю,
Чтоб оперенная стрела,
Врага алмазом рассекая,
Его верней разить могла.
– Но для чего же князю стрелы,
Когда имеется кинжал?
– Князь может дом поджечь соседа,
Стрелой метнувши огонек,
Чтобы от кобеля и суки
Не уцелел и шерсти клок,
Чтоб горы обратить в пустыню,
Чтоб вражий лес сгорел дотла,
Чтоб отвоеванной добычи
Вместить и башня не могла!
– Легко ль добыть такие перья?
Ведь хищник выклюет глаза,
Тебе соткут туманы саван,
Настигнет горная гроза.
Орел парит под самым солнцем,
Крыла озолотив лучом;
А у тебя спина и плечи
Исполосованы бичом.
Орлу, пускай он даже связан,
Неведом необорный страх,
Но как дерзать возросшим в рабстве,
С рубцами на худых руках?!
В горах бушуют ураганы,
Обвалы руша с высоты…
И как тебе с орлом тягаться,
Будь даже ловким ловчим ты!
Паши, коси, не уставая!
Коса в семь пядей у тебя.
Золоторунные отары
Паси, с младенчества скорбя!
Сбирай плоды с осенних яблонь,
Взрастив с заботой княжий сад!
Лозу жемчужную взлелеяв,
Снимай медовый виноград!
И что с того, что мир огромен?
Паши чужое поле вновь.
Тягаясь с хищником пернатым,
Пролить напрасно можешь кровь!
Чужие здесь сады и нивы,
И даже полевой цветок,
А мы и без земли и влаги
Взрастали, как олений рог.
Подобно горным водопадам,
Мы сна не знали никогда.
Нас в пепел обратить могли бы
Неистовые господа.

Где водопады нагорий
В щель загоняет скала,
Он ухватился за крылья
Царственной птицы – орла.
– Дай мне упругие перья,
Я господину отдам.
Хоть залечу в поднебесье,
Барин настигнет и там.
О, уступи, не противься!
Жизнь моя слишком тяжка!
Пять малышей я питаю,
Мать и отца-старика.
– Кем же я буду без крыльев
В небе, где блещут лучи?
Надо мне звезды когтями
Щедро рассыпать в ночи.
С солнцем сдружившийся в небе
Разве опустится вниз?
Перьев орел не уступит,
Гордо взмывающий ввысь!

Клювом орел защищался,
Кровь проливая на мхи,
И на утесы летели
Клочья дырявой чохи.
В бездну песок осыпался —
Крыльями сброшенный прах;
Трещин края зачернели
На обнаженных пластах.
Так, без свидетелей, бились
Оба – один на один;
А за богатой трапезой
Сытый хмелел господин.

Горе и слезы в лачуге.
Дети, как птахи в гнезде.
Смерть и орла и безумца
Подстерегает везде!
– Мирно и дружно живите! —
Ветер к строптивцам взывал.
– Оба князей разгромите! —
Звал, громыхая, обвал.
– Перьев лишат и рубахи
Баре! – ледник прокричал.
– Бейте господ! – водопады
Грозно гремели меж скал.
Бились орел с человеком
В остервененье немом.
Жизнью ловец поплатился,
Хищник – могучим крылом.

Орел упал на голый склон нагорья,
Как с высоты – потухший метеор.
Охотник падал гибкою лозою,
Секущим градом сбитой с гор.
Леса объял неодолимый ужас.
Застыли тени на ковре травы.
И, мнилось, мир взывает возмущенный;
– Зачем тиранам покорились вы?!

Заря раскалилась жаровней,
Сиянье в горах разлилось;
А ветер лохмотья одежды
До крыши убогой донес.
И мать, причитая, вопила,
Что сгинул единственный сын;
И ветер гудел, налетая,
И путал ей пряди седин.
Чтоб слез не заметили люди,
Папаху надвинул отец…
То в буре, казалось, стонала
Сосна, нагибая венец.
О муже скорбя, о погибшем,
Упав, голосила жена
И вся извивалась от боли,
Как молния в тучах, она…
О, сколько и сотен и тысяч
Героев повергнуто в прах!
Так в Грузии выросли горы
На крови людской и костях.

Окончен сказ…
Три верных сердца
Охватывает пламя мук.
Молчат, но гнев проходит дрожью
По жилам мускулистых рук.
И помыслы троих едины,
И меч уже готов разить.
Но с кем же будет поединок?
Кого же, проклятого, бить?
Молчат и вслух еще не скажут.
Застыл бровей упрямый лук.
Но на стене метнулись тени
Грозящих барам крепких рук.

Взошла луна. Кура с Лиахвой
Шумят у Гори, волны мча,
Сверкая в серебристом свете,
Как два скрещенные меча.
И сон увидел спящий мальчик:
Застыли горы в лунной мгле,
На страже став, как великаны,
Издавна верные земле.
Примчался с Гори-Джвари всадник
И, словно буря налетев,
Бесстрашно поражает каджев,
Уже сдержать не в силах гнев.
Малыш, готовый сам сражаться,
Хватает сабли рукоять. —
Сынок, чего тебе не спится? —
С тревогой спрашивает мать.
Но стало гаснуть сновиденье,
Светлеет в небе лунный круг,
И детства омрачить не сможет
Незабываемый испуг.

– Ясно всем, что мальчик в предка,
Не сдававшегося силе, —
Молвит мать, припоминая
Деда – Зазу Джугашвили.
Заза был неукротимым,
С волей пламенной и смелой.
Говорят, что в бурке Зазы
Сорок восемь пуль засело.
И не раз отважный предок
Вражий меч ломал ударом.
Видно, к материнской груди
Заза припадал недаром!
Увлекал ребенка славой
Дед – питомец горных высей.
Помнит меч его Лиахва,
Помнит траурный Крцаниси.
Зазы род держали в тягле
Геристав и Мачабели,
Чью всегдашнюю жестокость
Подневольные терпели.
Надо было перед князем
Падать ниц, терпя удары,
На-зуб пробовать и травы
Для помещичьей отары.
Не придясь князьям по нраву,
Крикнул дед, еще безвестный:
– Этот мир широк и волен,
Почему же людям тесно?!

Хаты рушились в деревнях
Под монаршею пятой, —
Царь, прибрав богатства Картли,
Ей удел готовил злой.
И тогда собрал дружину
Заза, местью обуян,
От Лиахвы до Арагвы
Он летал, как ураган.
Род жестоких Цицишвили
В страх повергнул, разъярясь,
Но от петли и Сибири
Он спасался – и не раз!
Может, в рукописях хроник
Нет о Зазе ни строки,
Но, куря чубук, героя
Вспоминают старики…

У Сосело лоб открытий,
Брови, словно два крыла,
Строги губы, а улыбка
Задушевна и светла.
Нос у мальчика – грузинский
И задорный блеск в глазах;
Взор поистине орлиный,
Хоть и бледность на щеках.
И к тому, он ладно скроен,
Строен телом, закален,
Волей тверд, отважен духом
И, как ртуть, подвижен он!
Милый мальчик, радость близких,
Будь, как дед, несокрушим!
Знать, во сне ты видел предка,
Нареченного «Большим».
Знать, в твоей груди вскипала
Деда пламенная кровь;
С ним роднит тебя и облик
И приподнятая бровь!

Картли – сад в багряных розах,
Разукрашенный эмалью.
Хрусталем сверкают ливни,
Аромат плывет над далью.
Сад горит фазаньей шеей,
Опьяненный влагой мая;
И весна рядится в зелень,
Дол и горы озирая.
Малахитовая завязь
Налита молочным соком,
Разлился румянец яблок,
Словно по девичьим щекам.
Тополь в чоху нарядился,
Как жених, к венцу готовый.
Персик – что ребенок в люльке
В бликах солнца золотого.
Близнецы алее лалов —
Глянцевитые черешни;
И тута стекает медом
С освеженной ветки вешней.
Сад сверкает в волнах ветра
Зеленеющей оградой;
И лозу склоняет низко
Крупный яхонт винограда.
Золотятся абрикосы,
И кизил зардел у ската;
И как уголья в жаровне,
Горячо цветут гранаты.
Звонкий жаворонок в небе
Бьет в ладоши, день встречая;
Земляникой и малиной
Заалело утро мая.
Картли вся – как сад огромный,
Словно пестрое кочевье, —
В изумруды и кораллы
Наряжаются деревья.