Юрий Стрехнин - Избранное в двух томах. Том II

…И снова темная ночь, и рискованный обратный путь перелесками и оврагами в обход немецких позиций. Снова родной дом, обрадованные глаза матери:

— А я-то тебя заждалась, все беспокоилась!

— А что беспокоиться, мама? Я проводила комсомольские собрания по деревням.

— Спасибо, комсомолка! — поблагодарил Нефедов, выслушав Сашин отчет. — Сведения твои ценные.

Стояла сухая, с легким морозцем по ночам, погода. Лужи на дорогах подергивало ледком, но снег еще не выпадал. Наступило то затишье в природе, какое бывает между осенью и зимой и тянется порой довольно долго, а кончается всегда как-то внезапно: проснешься утром — за окном бело от снега, что выпал ночью; осень, стоявшая в обороне, тихо отступила, отдала позиции зиме.

Кончилось в эти дни и недолгое затишье на фронте близ Рогозцев. Собственно, полного затишья и не было — бои продолжались и раньше. Но теперь они усилились, — видимо, немцы, ободренные тем, что подошли к Москве, решили добиться большего успеха и здесь.

Все явственнее слышались теперь в Рогозцах и окрест раскаты артиллерийского грома. Районные учреждения, которые в свое время эвакуировались в Рогозцы из Тима, стали готовиться к новой эвакуации. Готовился и райком. В просторном доме Кулешовых появился новый постоялец-генерал Александр Ильич Родимцев. Штаб его дивизии разместился теперь в Рогозцах. Как-то однажды генерал сказал Саше:

— Слышал, вы, Саша, в армию очень хотели. Что ж, характер у вас для фронта вполне подходящий. Могу без канители в свою дивизию зачислить. Дело найдем. Согласны?

— Ой, еще бы! — обрадовалась Саша. — Только ведь я в райкоме… Надо у Нефедова спросить.

— Договоримся! — пообещал Родимцев.

Саша старалась понять, почему генерал вдруг сделал ей такое предложение? И какое дело он хочет найти ей в своей дивизии? Может быть, он знает от Нефедова, что она, по его заданиям, ходила через фронт? Ведь собранные ею сведения, конечно, переданы в штаб Родимцева. Может быть, он и поинтересовался у Нефедова, кто добыл их? А прямо не сказал…

Саша ждала, что же решит в отношении нее Нефедов. Но все ожидания были тщетны, ее оставили на прежней работе.

…Уже выпал первый снег. Каждый день Саша слышит в сводках Совинформбюро только одно: «Наши войска вели бои с противником на всех фронтах». Но известно — бои идут под Москвой: порой в сводках упоминаются Тульское, Волоколамское, Клинское, Сталиногорское направления. А это значит, что враг совсем близко подошел к столице и с запада, и с севера, и с юга. Немцы продолжают наступать и недалеко от Рогозцев, севернее, там, где проходит железная дорога на Воронеж. Со дня на день они могут начать наступать на фронте перед самыми Рогозцами. Началась эвакуация. Саша обязана уехать с райкомом. Но отец и мать пока что не хотят трогаться с места: может быть, еще не допустят немцев…

До свиданья, Рогозцы…

На выезде из села Саша оглянулась на его белые хаты, хмурые под крышами, присыпанными молодым снежком. Родной дом… Неужели сюда войдут враги? Неужели на вешалке у входа, на той самой, с которой, одеваясь в дорогу, она час назад сняла свое пальтишко, будут висеть их мутно-зеленые шинели? А на кровати, на которой сейчас лежит больной отец, развалится какой-нибудь фашист и, дымя сигаретой, будет поплевывать на пол, который Саша и мать всегда так тщательно мели и мыли. А на стене между окон, где фотографии дорогих и близких людей, фашисты повесят портрет своего чубатого фюрера. Нет, это немыслимо!

Вместе с райкомом Саша перебралась в Старый Оскол, городок при узловой станции с тем же названием. В этом маленьком городке, в мирное время тихом и немноголюдном, теперь было очень оживленно. Здесь обосновались разные областные организации, еще раньше эвакуированные сюда из Курска. Старый Оскол стал как бы временным областным центром. Вдобавок сюда же перебралось и руководство районов, занятых врагом, в том числе и Тимского. К этому времени обстановка сложилась так, что в райкоме комсомола осталась по существу одна Саша: остальные члены райкома были либо в армии, либо в партизанах. То же случилось и с комсомольскими активистами и с рядовыми комсомольцами. Очень многие из них ушли из родных мест с отступающими войсками. А с теми, кто остался в занятых врагом селах, теперь, когда шли бои, нелегко было связаться.

Словом, обстановка сложилась так, что Саше, как секретарю райкома комсомола, практически руководить было уже некем. Но не сидеть же без дела в такое время! «Может быть, теперь меня отпустят в армию?» — вернулась она к давней мысли.

Она пошла к Нефедову и высказала ему все это. Но Нефедов ответил:

— Опять ты рвешься! Здесь еще понадобишься. Жди.

Вскоре после разговора с Нефедовым Сашу вызвал другой секретарь райкома партии, Шевченко.

Саша знала, что Шевченко руководит партизанами и подпольщиками, и догадывалась, зачем он ее вызвал. Она ждала этого вызова. Давно ждала и все-таки не могла сдержать волнения.

— Ну как, Саша, — спросил Шевченко, — можешь ты сходить для одного дела на ту сторону?

— Схожу, — не раздумывая, ответила Саша. — А куда?

— В Николаевку. Бывала там?

— Нет. Но знаю где. А что там делать?

— Сейчас объясню…

Шевченко нагнулся и вытащил откуда-то из-за письменного стола, за которым сидел, небольшую, диаметром с блюдце, круглую коробку.

— Знаешь, что это такое?

— Нет… — Саша с любопытством смотрела на непонятную коробку, которую Шевченко положил перед собой на стол. Толстая, черная, что-то вроде ручки посредине на крышке. — На рулетку похоже…

— Это мина, — пояснил Шевченко. — Штучка маленькая, как видишь. Но если рванет — как хороший снаряд. Я дам тебе еще одну такую, и ты с ними проберешься в Николаевку.

— А не взорвутся у меня? Вы покажете, как обращаться?

— Покажу. Так вот, слушай. Ночью отправим тебя на передний край. Разведчики проведут через фронт.

— Я и одна ходила.

— Не храбрись. Сейчас положение другое. Позиции немцев плотно расположены, без разведчиков можешь напороться. Так что рисковать понапрасну не будем. Договорились?

Саша в ответ молча кивнула.

— А теперь слушай задачу. В Николаевке у немцев резервы, тылы, комендатура. — Очевидно, заметив в глазах Саши тревогу, он улыбнулся ободряюще: — Да ты не робей, если патруль остановит. Документ дадим надежный.

— Я не робею, — поспешила заверить Саша.

— В Николаевку адрес дадим, — продолжил Шевченко, — устроишься на работу…

Обстоятельно объяснив, в чем должна состоять задача Саши, Шевченко отпустил ее, сказав, чтобы она была готова к завтрашнему дню.

На следующий день в назначенное время Саша явилась к Шевченко. Он оглядел ее наряд: теплый платок, незамысловатое пальтецо, сапоги, в руках большая плетеная кошелка, набитая довольно туго. Все, как он велел.