Юрий Сушко - Я убил Степана Бандеру

Проклятье! Где-то наверху раздался какой-то подозрительный шум, открылась дверь, и женский голос произнёс: «Ауфвидерзейн», и тут же послышались лёгкие шаги – кто-то спускался по ступенькам. Это ещё что там за лахудра?! «Будайт» на всякий случай нажал кнопку вызова лифта.

Каждый месяц 15-го числа, день в день Кресценция Губер получала от любезной фрау Вайнер конвертик за уборку квартиры. 135 марок были далеко не лишними. Хотя для этих Вайнеров такие деньги, судя по всему, сущие гроши. Кресценция медленно спускалась по ступенькам, решая сложную задачу: заслужил ли её Фридрих в этом месяце некой суммы на пиво, или на этот раз муженёк может обойтись? Спустившись, фрау Губер мельком взглянула на темноволосого мужчину, который стоял у лифта.

– Грюс Готт!

Мужчина что-то буркнул в ответ. Кресценция чуть слышно фыркнула, но этот тип даже не обернулся. Подумаешь… На улице она отщёлкнула свой прикованный к поручню велосипед и, с трудом взгромоздившись в седло, направилась домой.

«Герр Попель», учтиво пропустив даму в дверях, начал медленно подниматься по лестнице, еле удерживая свои пакеты. Какой-то господин спокойно шёл ему навстречу. Поравнявшись с «объектом», «Будайт» неожиданно для себя повторил только что услышанные от фрау слова баварского приветствия:

– Грюс Готт.

– Да-да, добрый день, – обернулся к нему «герр Попель».

Лицо мужчины показалось ему знакомым. Новый сосед, что ли? Или нет, кажется, он просто видел этого человека в церкви во время воскресной службы… Бандера не узнал свою смерть, наивно полагая, что это должна быть грязная старуха с косой, или человек в погонах, или полоумный с топором.

Сташинский поднял оружие, всё ещё обёрнутое в газету, и выстрелил сразу из двух стволов прямо в лицо Бандере, который взмахнул рукой, но цианид пули-ампулы уже попал ему на кожу. Он начал медленно оседать, пакет выпал из слабеющих рук, разорвался – и красные помидоры покатились в разные стороны…

Богдан, едва сдерживаясь, чтобы не побежать, спокойно вышел из подъезда. Дверь за ним мягко захлопнулась. Его трясло от волнения, но он чётко помнил последовательность дальнейших действий.

Через минуту-другую из одной из квартир выглянула, заинтересовавшись странным шумом на площадке, женщина. Увидев распростёртое на лестнице тело соседа, женщина закричала тонким пронзительным голосом. Тут же на площадку выскочила Ярослава Бандера и наткнулась на неподвижно лежащего мужа. Сок раздавленных помидоров она приняла за кровь…

Никаких криков за спиной Богдан уже не слышал. На улице он непринуждённо выронил отмычку в канализационный сток, а самую опасную улику – смертоносный «аппарат», – как и совсем недавно, запустил в тёмный канал в Гофгартене.

Отсюда до вокзала было рукой подать. Вперёд – во Франкфурт! Сташинский сидел в полупустом вагоне, смотрел в окно, не замечая убегающего назад пейзажа. Думал о том, что всё происшедшее с ним сегодня отчего-то совершенно не вызывает в нём каких-либо эмоций, кроме страха и обострённой подозрительности. У Богдана было странное ощущение, что во всём происшедшем он был не участником, а сторонним наблюдателем, как сквозь стекло следившим за развёртыванием событий. «Тем более, – убеждал он себя, – не только же я, но ещё и очень многие оказались вовлечены в соприкосновение с кровью и насилием. Хотя какая там кровь? Не было её и быть не могло». Чисто сработано. Он усмехнулся своей профессиональной лексике. И в то же время осознал: несмотря на весь пережитый ужас, случившееся позволяло видеть себя не только обезумевшим от страха зайцем, настигаемым волками, но в итоге победителем. Живая собака лучше мёртвого льва? Нет. Он заяц, он ощущал себя зайцем. А волк ощущает себя волком. Стоит поверить в себя, и ты уже не трясущаяся жертва, ты сам волк. Факт оставался фактом: он был жив, а этот Попель мёртв [27] .

На следующий день утренним рейсом самолёта «Пан-Америкэн» Сташинский-Будайт вылетел рейсом Франкфурт – Берлин.

Опрокинутый на холодный пол в подъезде Бандера был без сознания, но ещё оставался жив. Однако лицо в ссадинах от ушибов быстро покрывалось чёрными и синюшными пятнами. Прибывшие на место происшествия санитары быстро уложили тело на носилки и загрузили в карету скорой помощи. По пути в больницу доктор зафиксировал смерть. По первичным признакам причиной, вероятнее всего, мог стать перелом основания черепа вследствие падения. Причина? Может, споткнулся, предположил один из фельдшеров, или нога подвернулась. Другой, более опытный, покачал головой: наверняка приступ, внезапная остановка сердца, паралич.

Уже в клинике при более внимательном осмотре медиков привлекла небольшая ранка на верхней губе пострадавшего. Она-то откуда взялась? От удара о ступеньку? Вряд ли, больше похоже на неглубокий порез. Только после вскрытия и серии тщательных анализов экспертная комиссия обнаружила в организме покойника наличие синильной кислоты.

Уже вечером в редакции украинских эмигрантских газет поступило экстренное сообщение пресс-службы Организации: «Сегодня в час дня упал на ступенях дома и по дороге в госпиталь умер Проводник Степан Бандера».

На следующий день Провод ОУН опубликовал официальное соболезнование:

«С огромным прискорбием и глубокой болью сообщаем членам ОУН и всему украинскому сообществу, что 15 октября 1959 г. в час дня погиб от вражеской руки великий сын украинского народа и многолетний руководитель революционной борьбы за украинскую независимость, Председатель Провода Зарубежных Частей Организации Украинских Нацоналистов сл. п. Степан Бандера, родившийся 1 января 1909 г., член Украинской Военной Организации с 1927 г., член Организации Украинских Националистов с 1929 г., а затем до 1934 г. её Проводник и одновременно Краевой Комендант УВО, и с 1933 г. член Провода Организации Украинских Националистов, Председатель Провода Украинских Националистов с 1940 г., Председатель Бюро Провода всей ОУН с 1945 г. Многолетний заключённый польских тюрем, приговорённый к смертной казни, заменённой на пожизненное заключение, и узник немецких тюрем и концлагерей с 1941 по 1944 г.

Похороны состоятся в Мюнхене 20 октября 1959 г. в 9 час. Заупокойная Служба Божья – в церкви Св. Иоанна Крестителя на Кирхенштрассе. В 15 час. – панихида и похороны на кладбище Вальдфридхоф.

Траур продлится два месяца – с 15 октября по 15 декабря 1959 г.

Погодка выдалась на славу, просто благодать Божья: солнышко, теплынь, полное безветрие. С раннего утра Сергей, курировавший все мюнхенские акции Сташинского, уже был на старом кладбище на окраине города, которое называли лесным благодаря здешнему богатому парку. Изображая скучающего провинциала, бродил по дубовым аллеям, время от времени задерживаясь у наиболее помпезных надгробий. Пауль Хейзе, писатель, лауреат Нобелевской премии. Первый раз слышу… Франц фон Штук, живописец, скульптор… Это ещё что за фрукт?.. Клаус Каммхубер… Кто такой?.. Но вот и знакомая фамилия – Лев Ребет, «крестничек», так сказать… Сергей почтительно снял шляпу, постоял минуту-другую у могилы, склонив голову. Пусть земля тебе будет пухом…