Роберт Кнехт - Ришелье

18 ноября 1626 года Ришелье направил памятную записку хранителю печати Марийяку, для использования ее при подготовке его речи на Собрании нотаблей, которое должно было открыться 2 декабря в Париже. Оно начиналось со следующего заявления:

«До сегодняшнего дня было позором, что король, являющийся старшим сыном церкви, стоит ниже самого маленького князя в христианском мире по своей власти на море. Его Величество, видя, как пострадали от этого его королевство и подданные, принял решение исправить дело, оказавшись таким же сильным на море, каковым он является на суше. Однако для этого решения нельзя не принимать во внимание нашу торговлю. Ведь подданных короля ежегодно обманывали не только в отношении товаров, но и в отношении их свободы. Наши соседи считают, что имеют право продавать нам свои товары и покупать наши на своих условиях. Но эти невзгоды теперь прекратится. Его Величество решил содержать тридцать хороших военных кораблей, которые будут охранять побережье, держать подданных в покорности и научат его соседей уважению, которое они должны питать к такому великому государству».

Когда нотабли собрались в декабре, король объяснил, что их созвали для устранения беспорядка в государстве. Позднее сам Ришелье заявил: «Это собрание должно быть коротким, но плоды обсуждения сохранятся надолго». Военно-морской флот и торговля были только частью широкой программы внутренней реформы, представленной нотаблям. Марийяк, как оказалось, не использовал в своей речи все пункты записки Ришелье, которые могут объяснить, что побудило кардинала самому обратиться к нотаблям. Он не дал подробного отчета о реформах, которые задумал, ограничившись вопросами внешней политики. Однако 11 января 1627 года он представил меморандум в тринадцать статей с планами правительства реформы торговли, законодательства, армии и финансовой системы. Туда также были включены предложения для реформы образования.

В нем говорилось, что слишком много людей получили гуманитарное образование, но технических профессий не хватало. Поэтому было необходимо уменьшить количество учебных заведений, существовавших в маленьких городках королевства, что заставляло коммерсантов, и даже земледельцев, забирать детей из своей профессии для того, чтобы обучить их другим занятиям, в которых они очень часто ничего не зарабатывали и разоряли других.

Кардинал верил также, что знать будет содействовать процветанию государства, и настаивал на ослаблении правил derogeance.

Доводы Ришелье и данные, которые он представил нотаблям, произвели на них должное впечатление. Они одобрили необходимость возвратить королевству «богатства моря» и поддержали идею создания торговых компаний, строительства большего числа кораблей и введения обязательных правил против ввоза иностранных промышленных товаров. Кардинал мог быть удовлетворен. Его прошлые усилия встретили одобрение, и фактически он получил свободу действий на будущее. Знаменитый свод законов Code Michau, который Марийяк составил после собрания, содержал несколько коммерческих статей. Так, он позволял дворянам заниматься торговлей, не лишая их дворянского статуса, но запрещал французским морякам служить на иностранных судах и налагал запрет на ввоз иностранных промышленных товаров. Законопроект Code Michau был утвержден парламентом 1629 году, однако он натолкнулся на такое сильное противодействие со стороны чиновников, что превратился в не применяющийся, но и не отмененный закон, за чем последовала отставка Марийяка. Ришелье никогда не пытался провести этот закон в жизнь.

Слабость Франции на море в начале XVII века хорошо иллюстрируется случаем, произошедшим с Сюлли, когда тот приехал в Англию в качестве посла в 1603 году. Он путешествовал из Кале на английском судне, а его товарищ, Доминик де Вик, — на судне под французским флагом. Английский капитан, возмутившись таким оскорблением верховной власти на море, приписываемой Якову I, потребовал спустить французский флаг. Получив отказ, он открыл огонь из трех пушек по французскому кораблю и наверняка потопил бы его, если бы Сюлли не уговорил де Вика выполнить требование англичанина. Унижение, которое не было отомщено, упомянул Ришелье в его «Политическом завещании». Выстрелы, — писал он, — «пронзили сердце настоящего француза». Он решил сделать все, что было в его власти, чтобы предотвратить любое повторение такого национального унижения.

Одним из первых шагов кардинала по улучшению положения Франции в качестве морской державы было распоряжение об изучении состояния ее военно-морского флота, одно — по флоту на Атлантике, другие — по флоту на Средиземном море или в Леванте. Составление доклада поручено в 1629 году Луи ле Ру, сеньору д’Инфревилю, и позднее, в 1633 году, Анри де Сегерану, сеньору де Буку. Командировка д’Инфревиля продолжалась почти два года и имела результатом подробный отчет, который рисовал мрачную картину состояния французского флота на Атлантике. Вдоль всего побережья от Кале до Байонны он насчитал только 60 капитанов, 46 лоцманов, 820 кораблестроителей, 200 канониров, 500 капитанов торговых судов и 5300 моряков. Количество мореходов в провинциях на Атлантическом побережье составляло 6–7 тыс. человек. Причиной низких цифровых данных пополнения числа моряков было отсутствие заинтересованности в море, так сильно выраженное королевской властью. Это заставляло людей искать заработка на суше или служить на иностранных судах. Нехватка людских ресурсов была напрямую связана с недостатком кораблей. Только Нормандия и Бретань частным образом владели кораблями, которые можно было использовать во время войны. Что касается портов на Атлантическом побережье, то они были старыми и запущенными. Например, в Булони порт с каждым днем все больше разрушался; в Кане французские пираты, нанятые Испанией, охотились на французские корабли; в Нанте речное русло быстро уменьшалось в размерах из-за запустения. Единственная достаточно оптимистичная часть доклада д’Инфревиля касалась королевского военно-морского флота, который увеличился в результате поддержки кардиналом Ришелье кораблестроения. Но склады и арсеналы флота оставляли желать лучшего. В Бресте от склада, построенного Франциском I, остались только стены. В Шатолене пять из двадцати четырех пушек, проверенных комиссаром, оказались никуда не годными. В Нанте хозяин кузницы объяснил, что по контракту он должен был изготовить 500 оружейных стволов и большое количество пушечных ядер, но не знал ни длину стволов, ни размер ядер. Он ничего до сих пор не изготовил, так как не получил платы.

Командировка Сегерана длилась всего два месяца, за которые он посетил менее крупную область — побережье Прованса. Но он был, пожалуй, более основательным, чем д’Инфревиль. Куда бы он ни поехал, он везде устраивал встречи с городскими чиновниками и уважаемыми горожанами, чтобы ему кратко рассказали о прошлом и настоящем положении дел в морской торговле. Он также лично инспектировал порты, суда и арсеналы. Ему помогал Жак де Маре, математик, который составлял планы, впоследствии включенные в большую карту (теперь утерянную) побережья Прованса. Именно на основе этой карты Ришелье решил укрепить берег в различных местах. Это необходимо было сделать срочно, так как вдоль его линии люди жили в страхе перед пиратами с северного побережья Африки и у них не было должной защиты. Например, в Касси форт защищал только его сторож с двумя фальконетами, один из которых не действовал. В Тулоне укрепления были совершенно немыслимыми. Гарнизон состоял из «добряка начальника», которому ничего не платили в течение двадцати лет, его жены и слуги. И все же гавани Прованса, хотя и без защиты, продолжали существовать, а число их мореплавателей оставалось большим. Не считая Марсель и Тулон, Сегеран насчитал 7000 моряков. Флот Прованса, не считая галер, имел сорок одно судно дальнего плавания и 427 каботажных. Но только пять из них могли быть превращены в военные корабли.