Клод Смит - Земля сердечных мук

Мы вечно голодали. Я работал на ярмарках – на Братьев Ринглинг, Барнаума-и-Бэйли, и прочих. Выполняя работу возницы, участвовал в шоу о Диком Западе. Д потом я убежал; мне было тогда девять лет.

Когда я впервые оставил дом, я отправился на водохранилище Сэмп-Мортар в Истоне и остался там на десять дней. Ушел я ночью; ночами и путешествовал… В те дни большинство детей, родители которых имели дом и участок земли, пользовались сараями в качестве помещений для детских забав. Их-то я и отыскивал, в них проводил дневное время. Дети приносили мне еды и сигарет.

Потом я отправился в Массачусетс и Нью-Гемпшир. Там, где асфальтовая дорога переходила в грунтовую, а потом в проселочную, в конце неё стоял дом фермера. Я остановился у них и работал на ферме, помогая заготавливать сено. Хозяин понял, чем я занимаюсь, и посоветовал избавиться от своих детских штанишек. Он купил мне мою первую пару брюк, и сделал две пары башмаков – таких, которые застёгиваются на крючки.

Я прожил на ферме зиму, потом, весной, ушел в лес, просто пошел по тропе лесорубов, пока она не кончилась, и не осталось ничего, кроме меня да Матери-природы -никого, кто бы смеялся надо мной или унижал. Я был свободен.

В лесу я прожил три года; там и зимовал. Я жил как мои предки. И вот однажды я очутился в Уэстфилди, штат Мэн, в семье человека по имени Гордон Твиди. Семья его выращивала картофель, промышляя фермерством. Твиди сказал, что я – единственный дикий индеец, который остался в этих лесах. Им пришлось гоняться за мной, прежде чем меня поймали.

Вот так я и вырос в глубине штата Мэн. Научился охотиться, ловить рыбу, ставить ловушки; работе лесоруба, лесовика и фермера. Мои приемные родители, Гордон Твиди и его жена, заботились обо мне, пока меня не забрала домой мать.

В 1970 году, когда мы с моей первой женой совершили поездку в Мэн, она не могла поверить, чтобы я смог выжить мальчишкой в этих лесах. А когда мы встретились с моими приемными родителями, те сказали, что моя кровать ждет меня, как всегда.

Но тогда мать забрала меня домой, и в пятнадцать лет я пошел работать грузчиком на сталелитейный завод фирмы Стэнли. Но ненадолго: вскоре я опять уже был в дороге. Я подсаживался в товарняки, колеся по всей стране. А потом я пошел на флот.

Я сражался за свою страну во Второй Мировой войне. Восьмого ноября 1942 года, в пять часов вечера, я принимал участие в высадке десанта в Северной Африке. Я находился на борту десантного транспорта «Томас Джефферсон». Мы высадились первыми на берегу французского Марокко.

Жизнь моя на флоте была сущим адом. В то время там служили почти что сплошь белые южане, и даже в военное время они не могли понять, отчего я нахожусь на верхней палубе, как моряк, на виду у всех, как другие; отчего не внизу, на кухне, среди цветных. Черные спали в маленькой железной камере в стороне от кубрика; они и должны были прислуживать остальным. Мы спали и жили под вечной угрозой, что нас выбросят за борт. Но по сигналу общей тревоги я входил в состав прислуги пятидюймового носового орудия – расовые и все остальные различия исчезали. Просто заряжай и стреляй – и никто не думал, что я индеец. Но я хотел уйти из флота из-за этих предрассудков. И меня перевели в сухопутную армию.

После войны, в 1945 году, я пошел работать на компанию, ведавшую грузовыми перевозками в Бриджпорте. Но со мной никогда не обращались так, как с другими водителями. Тогда я купил грузовик и сам занялся бизнесом.

Многие думают, что если ты владелец грузовиков, у тебя куча денег и жизнь – просто класс! Но в такой жизни много тоскливого: например, одиночество. Во время рейсов жене тяжело вести твое дело, уплачивать по счетам за перевозки, а домой денег не поступает.

Я ушел на покой в 1969 году, когда у меня было семь грузовиков. Мне пришлось все бросить из-за болезни сердца. Мне больше не разрешали крутить баранку. И вот я возвратился в Мэн: мне нравились люди, живущие там, в заботе о своей земле. Я вернулся назад в горы, чтобы почувствовать себя снова свободным.

Я вернулся на этот участок величиной в четверть акра летом 1973 года. Возвратился потому, что вождь Черный Ястреб, мой дядя Эд Шерман, попросил меня об этом. Ему было восемьдесят четыре года, и он умирал от рака. Жил он вместе со своей женой Эвелин, которой было семьдесят два года, и она страдала от жестокого артрита.

В доме царило запустение. Просмоленную бумагу посдувало с крыши. Мой дядя установил себе туалет. Агент по делам индейцев ободрил его и посоветовал отправить счет администрации штата. Так он и сделал; но власти штата отказались оплачивать счет. У дяди был рак, и он был слишком стар, чтобы воевать с ними. Поэтому я приехал домой, на эту четверть акра, чтобы сделать её пристойным местом для кончины старика.

Когда-то мой дядя, Эд Шерман, участвовал в качестве актера в Шоу о Диком Западе, возглавляемом Энини Оукли и Баффало Биллом Коли. Он надевал парадный наряд -гастовеха, рубаха с бахромой и кожаные штаны, бусы и браслет. Фото его печатали в газетах.

Но индейцы обычно так не ходят; в подобном наряде на охоту не пойдешь. Мой дядя Эд одевался так, потому что белые люди хотели его таким видеть: он подтверждал их расхожие представления об индейцах.

Эд Шерман работал механиком в компании «Автобусы Белой Компании». Название выглядит иронично, поскольку индейцам всегда приходилось топать по следу белого человека.

«Белый человек дал, белый человек и взял», – так говаривал мой дядя Эд; умер он в феврале 1974 года, еще до начала войны за четверть акра. Хорошо, что он не застал ее.

Он привык к жизни более спокойной. Мечтал жить в своем старом доме и умереть в мире.

Я приехал, чтобы уважить его. Пока я пробыл там с ними, никто из соседей не обижал его. Можно было бы отправить его в больницу, но власти не оплатили бы расходов. У него был рак прямой кишки; кровь шла в течение трёх дней; мы все же отправили его в больницу, но не выдержало сердце.

Координатор по делам индейцев штата Коннектикут приехал в больницу; он собирался оформить передачу титула вождя от Черного Ястреба ко мне. Но оказался он главным образом там потому, что врач забеспокоился, получит ли он оплату своих услуг за счёт штата.

Департамент Соцобеспечения штата находился во главе всех индейских дел ещё за несколько месяцев до смерти Эда Шермана. Соответствующее законодательство штата, под статьей «Инородцы и индейцы», 1961 г., раздел 4765, гласит:

«Комиссия по Соцобеспечению обязана оказывать заботу и управлять землями и строениями на территории резерваций… и всеми людьми, проживающими на таковых; она должна оказывать помощь нуждающимся индейцам в резервациях в размере, необходимом для поддерживания Уровня жизни, разумно сопоставимого со здоровьем и приличиями».