Клод Смит - Земля сердечных мук

На собрании, происходившем в резервации восточных пекводов, один из индейцев мохеганов заявил, будто его вызвали в легислатуру, и был достигнут компромис: племени Голден Хилл больше не будет, и Департамент Защиты Среды Обитания оставит себе его фонды. А ведь вопрос о разыскании этих фондов ещё не решался.

Я записал это собрание на пленку. И когда я спросил этого мохегана, согласен ли он продать индейское племя, проживающее ниже по реке, он ответил: «Лучше полбатона хлеба, чем ничего. Пусть будет хоть нога – да на пороге».

На пороге белого человека.

А потом он сказал, будто виновата в этом легислатура и губернатор штата, а не он.

Тогда я позвонил Ирвингу Хэррису, вождю скатикоков, который стоял у истоков создания Совета. Я сказал ему, что собираюсь отправиться к губернатору и прокрутить ему пленку – ведь этот мохеган обвинил его.

Прослушав пленку, Хэррис только всплеснул руками, а потом поднял большой шум. Губернатор оказался не при чём – сами индейцы «аннулировали» племя Голден Хилл.

В семнадцатом веке индейцы Коннектикута сражались друг с другом за расположение белого человека. А триста пятьдесят лет спустя проблема осталась той же. И потомки Лиса Ункаса по прежнему делают свое дело.

Я говорил, что Общественный Акт 73-660 определил статус индейца. Чтобы считаться индейцем в Коннектикуте сегодня необходимо:

1. на 1/8 крови принадлежать к одному из племен Коннектикута;

2. участвовать в делах и занятиях племени;

3. быть признанным в качестве индейца у других индейцев.

Это улучшение против того, что было прежде. Прежде белый человек сам определял, кто являлся индейцем. Существовала специальная «квота крови». Следовало иметь определенный процент индейской крови, чтобы считаться индейцем. Но этот процент все время менялся: половина, четверть, одна восьмая – в зависимости от политических нужд. Если их не устраивало, что в штате значилось много индейцев, процент индейской крови снижали; и наоборот.

На американском Юге сегодня некоторые штаты сочтут Вас черным, если процент черной крови у вас всего лишь 1/32. А ведь это уже не чёрный а белый.

Квота крови, собственно, применялась для того, чтобы восточные индейцы прекратили свое существование. Это была форма геноцида. Общественный Акт 73-660 положил этому конец.

Это был хороший закон – но всего лишь начало. Оставалось еще немало проблем. Не было денег, да и сам Совет не был вполне самостоятельным органом. В настоящее время идет борьба за создание собственного индейского агентства, управляемого индейцами.

Летом 1974 года, когда после смерти Шерманов я проживал на этой четверти акра с женой и сыном, власти штата заявили, что ремонт старого дома обойдется дороже, чем постройка нового. И тут власти взяли курс на «релокацию» – переселение. Они предложили мне переехать в другой дом, фермерское ранчо, которое в этой округе приобрел Департамент Транспорта.

Зачем индейцу ранчо? Ведь это не традиционное жилье. Куда традиционнее был мой бревенчатый сруб.

Я отказался переселиться. Причина была вот в чем. Я получу новый дом, но стоять он уже будет не на земле племени. Значит, другие индейцы не смогут жить там. Только моя семья. У племени не останется дома. Релокация будет означать конец резервации Голден Хилл и официальное исчезновение племени. Потому что существует старый закон штата, согласно которому чтобы считаться полнокровным жителем резервации, в ней необходимо жить не менее двух месяцев в году. В противном случае она перестанет быть резервацией. Я не хотел рисковать.

Если я перееду, власти штата воздвигнут памятный знак на месте этой четверти акра. Надпись на нем будет выглядеть так: «Перед вами место бывшей резервации индейцев Голден Хилл, самой древней постоянной резервации на территории США; бывшей родины индейцев погассетов, единственного племени с традиционной властью одного вождя, передававшейся по наследству».

Штат не сможет продать эту землю, поскольку по закону он не имеет права так поступать по отношению к индейской земле. Но резервация будет уничтожена.

Поэтому я ответил «нет» властям штата. Я не стану переселяться. Я не продам своих предков с низовьев реки за памятный знак.

Но вы ждете рассказа о войне за эти четверть акра земли. Я уже подхожу к ней. Все, что я уже рассказал, случилось до самой войны и не идет с ней в сравнение; но все это поможет понять смысл войны. Почему я носил с собой револьвер. Почему на этой резервации пролилась кровь.

Но сначала я воспроизвожу вам магнитофонную запись. Я сделал ее в первую неделю марта 1975 г., лежа в реанимации, в местной больнице.

Я попал туда из-за сердечного приступа. Перед этим я не спал ночами, работать приходилось слишком много. Мои индейские дела требовали неустанной заботы. Я очень переживал и нервничал, а отдыхать было нельзя. Сначала болела грудь. Потом отказала рука. Стало трудно дышать – и очнулся я уже в больнице, с кислородной подушкой, в реанимации. Я думал, что скоро умру.

Потому я записал эту пленку – я полагал, что власти хотят меня выгнать, переселить и навсегда покончить с этой резервацией.

Запись была адресована губернатору Коннектикута, Координатору по Индейским Делам, членам Совета и всем индейцам Коннектикута и Америки.

Вот она:

С Соединенными Штатами и штатом Коннектикут у нас заключен договор, которому исполнилось уже свыше трёхсот лет, в течение которых у нас была отнята земля, превратившаяся затем в город Бриджпорт. Земля, купленная на деньги племени в городе Трамбулле.была продана и перепродана, пока не осталось только четверть акра. Эта земля куплена на индейские деньги моим прадедом, Уильямом Шерманом.

Говорят, что возделанную землю нельзя отобрать и вернуть обратно. Но в настоящее время я заявляю, что вся невозделанная земля вокруг резервации Голден Хилл является собственностью этого племени и ее будут защищать как таковую.

За триста лет существования договора никаких денег не отпускалось на дом, построенный еще моим прадедом, Уильямом Шерманом. Сим уведомляется, что племя Голден Хилл обладает историческими правами проживать на территории резервации, и попытки переселения племени будут приравнены к произвольному нарушению прав и энергично опротестованы.

Строения на территории резервации обветшали до такой степени, что после девяноста лет их использования восстановлены быть не могут; просьбы о ремонте постоянно игнорировались, как и просьбы о строительстве нового дома.

С октября 1973 г. Совет по индейским делам встречал на своем пути лишь препятствия и безразличие в ответ на свои программы… Терпеть все это больше невозможно.