Юрий Сушко - Юрий Михайлович Сушко Я убил Степана Бандеру

«Вождь», естественно, отказался от сотрудничества с «двойкарями»: «Обвинения меня и 34 ОУН… являются неправдивыми и безосновательными… Эти двое действовали бы однозначно против третьего. На таких условиях… не может быть согласия на моё участие в Тройке…»

Открестившись от участия в «святой троице», Бандера затеял генеральную чистку рядов. Первыми «из вычищенных, — рассказывал историк Роман Кричевский, — были: д-р Богдан Кордюк, инженер Богдан Пидгайный и издатель „Украинского Самостийныка”, сотник УПА д-р Модест Рипецкий… Было очевидно, что Бандера готовит весь верный себе аппарат 34 для генеральной расправы со сторонниками решений провода ОУН на украинских землях…»

Уже летом 1955 года все оппозиционеры были с позором изгнаны из ОУН и «пошли своим путём». Одновременно соратники единодушно переизбрали Степана Андреевича Проводником на новый срок, практически пожизненный.

В середине 1950-х семья Бандеры наконец-то перебралась в мюнхенский дом герра Стефана (или Степана) По-пеля, документами которого отныне пользовался Степан Андреевич. Старшая дочь Наталья вспоминала, что именно тогда в украинских газетах ей постоянно попадалось на глаза имя Степана Бандеры. У неё возникали кое-какие догадки относительно реального значения своего загадочного отца, но подтверждения они пока не находили.

Да и в целом отношения в семье складывались не лучшим образом. Близкий к Бандере Мирон Матвиейко прозрачно намекал, что причиной многочисленных семейных раздоров была дама сердца Степана Андреевича, являвшаяся женой одного из его охранников. И когда эта связь стала явной, произошёл принеприятнейший скандал. Мирон вообще частенько распускал язык, договорившись даже до того, что «добрый семьянин» Бандера избивает свою беременную жену Славу, нанося ей удары в живот…

«Проводника я встречал почти ежедневно в бюро 34 ОУН на Цеппелинштрассе, 67 (конечно, когда он был в Мюнхене), — рассказывал один из референтов по связям с Краем. — Бандера старался всегда быть важным, напускал деловитость. Я не раз слушал его выступления перед членами Организации. Говорил он всегда одно и то же. О необходимости усиления диверсионной работы на Украине, о „Деле”, „Поступке”, о неизбежности жертв. Не скрывал, что финансовые расходы на заброску шпионов оплачивает БНД [24] БНД — Федеральная разведывательная служба Западной Германии. , более того, хвастал этим… Работа на западногерманскую разведку не запятнает украинских националистов, подчёркивал Бандера и приказывал агентам, которые направлялись на Украину, вербовать там надёжных людей и переправлять наиболее ценных за границу. Эти „парни с Украины” проходили в БНД специальное шпионское обучение и снова возвращались домой. „О, это были бы настоящие, ценные агенты!” — восклицал проводник, довольный своим „гениальным” планом. Рекомендовал им больше заниматься саботажем, убивать авторитетных советских граждан. Группе Ганяка советовал пускать пыль в глаза БНД, придумывая фальшивые информации о заварухах, бунтах населения, сопротивлении и борьбе против советской власти в западных областях Украины…»

— Никита Сергеевич, в приёмной Серов Иван Александрович.

Из селектора раздалось какое-то невнятное бормотание, понятное лишь секретарю.

— Проходите, Иван Александрович. — Привставший из-за стола секретарь прямо-таки излучал волны благожелательности.

Председатель Комитета госбезопасности обладал «высшим кодом доступа» к Хрущёву.

После своего пространного доклада о критической ситуации в Венгрии, о мероприятиях, связанных с подготовкой к проведению в Москве фестиваля молодёжи и студентов, о текущей ситуации в стране и за рубежом Серов протянул Никите Сергеевичу гербовую папку с золотым тиснением «КГБ СССР».

— Что тут? — не открывая папку, поморщившись, спросил Хрущев.

— Да старому нашему знакомцу всё никак неймётся, — вздохнул Серов.

— Кого ты имеешь в виду?

— Бандеру. В Мюнхене на днях опубликован его очередной опус. Только-только спецпочтой доставили.

Хрущёв открыл папку, в которой обнаружил сдвоенный выпуск еженедельника ОУН «Шлях Перемоги» («Путь Победы»), издающийся в Западной Германии. Статья Бандеры «Сталинизм Хрущёва во внутренней политике» теснила все прочие материалы.

— Читал? — Хрущёв поднял глаза на Серова.

— Конечно, Никита Сергеевич. Как положено. — Заметив, что Хрущёв брезгливо отодвинул от себя папку, Серов тут же добавил: — Правильно, Никита Сергеевич. Не тратьте времени на эту галиматью…

— Хали-мотню, — скривился Хрущёв.

— Именно. Основные места там подчёркнуты. Хотя кто эту муть будет читать? Разве что я по долгу службы, — Серов усмехнулся, — да десяток-другой дышащих на ладан бандеровцев в этом Мюнхене.

— Ладно, Иван Александрович, оставь. У тебя всё?

Серов кивнул.

После ухода генерала Хрущёв, хмыкнув, всё же развернул поганую газету.

«…Почему промышленная продукция различных отраслей на плохо освоенных сибирских просторах должна стоить значительно меньше? Хрущёв не собирается отвечать на эти вопросы, поскольку все участники съезда КПСС знают очень хорошо, в чём дело. Но это известно и всем, кто осведомлён о большевистской системе подневольного труда… Это ставка на подневольный труд узников и ссыльных, которые советской державе и коммунистическому режиму обходятся очень дёшево…

Хрущёв и товарищи тем временем не тревожатся, уверены, что кости угробленных каторжан не поднимутся из-под гигантских ГЭС и других их строек. Именно так московские цари не боялись костей запорожцев, на которых построен Петроград. Но всё-таки наследники запорожцев из волынского полка начали своим выступлением в том же Петрограде революцию, которая похоронила царизм…

Если присмотреться к сути хрущёвских „реформ”, то сразу видно, что все они ограничиваются сохранением позиций коммунистической партии, её внутренней консолидацией, укреплением… В них нет и следа какой-либо либерализации, которая бы касалась „простого” народа, его жизненных условий и прав…»

Хрущёв аж сплюнул в сердцах: «Ну, скотина! Что же он себе позволяет?!. Эта шавка вонючая будет анализировать исторические итоги XX съезда?! Дожили!..» Он нажал клавишу громкой связи с секретарём:

— Серов уже ушёл?.. Ладно, найдите его, пусть приедет ко мне к пятнадцати часам. Или нет, лучше к семнадцати. Всё…

…Отец Лемана погиб в результате несчастного случая, мама — во время бомбёжки. Бедный Йозеф долго мыкался по чужим углам, потом подался в Ренёвичи, где устроился на сахарозавод. Оттуда отправился в Люблин, работал механиком в местном таксопарке. А в 1954 году нелегально перебрался в Германию…