Александр Филимон - Брюс

Из фигур переменил я звезду, понеже оных никогда в правильных гербах, употребляют, кроме того, что под старшим, другой молотшей брат одное фамилии таким знаком определяется. И ставится оной знак при других фигурах, и то неподлинно такою звездою: яко сия о семи лучах. Но употребляется о пяти субцах, которые называются колесцом из сапожной остроги. Того ради, я такое острожное колесцо о пяти субцах написал, а вовсе оного отставить не посмел, потому что не ведал, какую фигуру без [воли] Вашего Величества вместо того написать. А поставил я оную в красном поле для того, что против ее накось стоящая фигура в таком же поле. Також разделил я щит главнешей золотым, а не серебряным крестом (ибо оной вящей честь являет), яко Ваше Величество из ризунка [лутшей видеть может]».

Как следует из письма, Яков Вилимович выступил еще и в качестве рисовальщика, послав царю рисунок — эскиз герба.

По мере возможности Брюс продолжал вникать в дела Гражданской типографии в Москве. В июльском письме заведующему типографией В. О. Киприанову он приказал прислать по нескольку экземпляров каждой из напечатанных гравюр. С «образцовых»(ненапечатанных) необходимо было сделать «абрисы для лутчего исправления» и также направить их начальнику артиллерии. В свою очередь Киприанов просит своего патрона защитить типографию от каких-то претензий аптекаря Данилы Турчанина.

В 1707 году Я. В. Брюс смог наконец-то встретиться с любимой супругой Марфой Андреевной. Пользуясь затишьем на театре военных действий, он пригласил жену приехать в Жолкву. Путешествие продолжалось довольно долго из-за того, что она «в Калуге заскорбела (заболела. — Авт.) и даже «посылала к Москве за доктором».

В конце января 1707 года генерал-фельдмаршал Б. П. Шереметев отдал командирам полков распоряжение оказывать М. А. Брюс содействие в поездке, выделять ей лошадей и провожатых. В феврале супруги наконец-то встретились.

Заботясь о перенесшей болезнь супруге, Я. В. Брюс приказал прислать из Москвы «зенчилинц (видимо, корень женьшеня) 2 фунта, которое привозят из Сибири». При этом Яков Вилимович не считался с высокой ценой чудодейственного средства. «А преж сего такое коренье в покупке было фунт по 20 рублей, а ныне ежели по той цене не сыщещь, то хотя и дорожей купя, и всеконечно, присылай не умедляв», — писал он дьяку Павлову.

Спустя некоторое время Я. В. Брюс просит прислать по 3 фунта чаю и кофе, для него же было приобретено 2 пуда «кенарского»(канарского) сахара.

В начале октября 1707 года Я. В. Брюс направился на «зимние квартиры» в Борисов, стоявший на берегу реки Березина — еще одном водном рубеже, где планировалось сдерживать шведское наступление. «Я сего числа приехал в Минск и получил указ от господина фельтмаршала идти в Борисов город, где будет артиллерия обретатся», — сообщал Яков Вилимович князю А. Д. Меншикову.

В аналогичном письме Н. И. Репнину начальник артиллерии писал: «И я, день спустя, побреду в оное место, которое не лутчей деревни московской». В письме князю В. В. Долгорукому Брюс дает меткое ироническое определение своей новой квартире: «Сказывают — оное второй Париж и гораздо еще лучшей нашего славного города Клина».

Благодаря переписке Я. В. Брюса, а также письмам Марфы Андреевны к родственникам, мы можем узнать некоторые подробности их жизни на зимних квартирахи получить представление о гардеробе супругов.

Извещая сестер о своем приезде в Борисов, Марфа Андреевна просит прислать из своего московского дома рысью шубу под бархатом, собольи пластинчатые меха, серебряные нашивки, венгерскую соболью шубу под бархатом, беличью венгерскую шубу под алым сукном. В других письмах она заказывает 32 пуговицы, 26 петель больших, 6 малых, булавок, лент алых и лазоревых, алого флеру с зубчиками.

Для изготовления шлафрока Брюс просит Павлова приобрести высококачественный беличий мех. Из Москвы Брюсу присылают белый парик, пистолеты, завесы китайские, 9 аршин красного «понсового» сукна. Подьячий Прохор Трофимов преподнес своему начальнику «клинок шпажный».

Из Кенигсберга Я. В. Брюс выписал удобную коляску. Для своего домашнего обихода он просил прислать из Москвы «ренскова две бочки ис пряных, только чтоб было не кисло, ценою не свыше 30 рублев за бочку». Вторая коляска и некая книга были приобретены для Брюса у князя Б. И. Курагина, отправлявшегося с дипломатической миссией в Ватикан.

В конце октября Брюс заказывает (неизвестно, для себя или для супруги) в Москве лекарство, о чем пишет Н. П. Павлову: «По посланной росписи, пожалуй, прикажи в верхной в аптеке или у Ивана Григорьевича зделать лекарство четвертую долю. И ежели оная доля станет ценою ниже пяти рублев, то прикажи зделать хоть оных в 1/2 доли. А что оное мне надобно просто в аптеке сказывать не для чего. И ежели тебе свободно, пожалуй, сам за оным походи или прикажи Трофимову. А зделав, положа в удобное влагалище, пришли сюда чрез почту без замедления, понеже в оном имею немалую нужду».

Надо полагать, что Я. В. Брюс был сведущ в лекарственных средствах. Вероятно, он порекомендовал Меншикову, страдавшему легочной болезнью, принимать лекарственную водку, и даже сам ее заказал в Москве. «При сем письме, — писал он Н. П. Павлову, — посланное от меня письмо в Немецкую слободу отвези сам и отдай тетке моей по подписке неумедля. И которую лекарственную вотку по оному письму она тебе отдаст, ежели похощет, заплати ей деньги, положа их в два или в три ящика, и чтоб не раздавилась склянка, сюда в поход в письмом сиятельнейшего господина (А. Д. Меншикова) пришли чрез почту. И чтоб их довесть в [целости бы] положь сена, понеже оные возки надобно к употреблению его сиятельству. А что они надобны ему, только отнюдь оного не сказывай».

Дьяк выполнил распоряжение, «обертя в пенку и учредя в деревянный ящик, послал… водки скляночку круглую».

Нельзя не отметить любовь Брюса к лошадям. Во многих письмах начальник артиллерии отдает различные поручения своим подчиненным, связанные с покупкой, обменом и лечением его собственных лошадей. Хорошая лошадь поднимала престиж владельца среди генералитета, высших офицерских чинов и польских магнатов. Брюс старался, чтобы его конюшня состояла только из породистых и холеных лошадей.

Узнав однажды, что купленный им жеребец приведен в Москву «гораздо хвор и несытен», Яков Вилимович спешно отправил инструкцию по его лечению. В ней явно прослеживается широкий кругозор этого человека, разбирающегося даже в ветеринарии. «Антимонию и селитры взять поровну и, истолча, просеять, дабы мелко было, и смешать хорошенько вместе. Потом взять горшок немалой, дабы та материа токмо половину оного заняли. Потом бросить на оную материю горящей уголь, от чего материя загорится, и пойдет дым великой, которого дыму беретца надлежит. А как перестанет гореть, то, простудя, истолочь намелко и давать оного порошка лошади по семи золотников на тощей живот чрез день недели з две. Вышеписанную материю надлежит на дворе жечь и, усмотрев, с какой стороны ветр, с той стороны и человеку зажигающему стать, дабы ему дым в нос не попал. Ежели надеятся можно, что горшок крепок, то возможно оной покрыть доскою железною», — писал он своим подчиненным.