Эдуард Геворкян - Цезарь

С момента назначения его диктатором прошло всего пятнадцать дней, и тут Цинциннат, ко всеобщему удивлению, отказывается от полномочий и снова отбывают в свою деревню, хотя мог бы по закону оставаться диктатором шесть месяцев. Этот пример скромной доблести (или доблестной скромности — кому как понравится) надолго запомнился римлянам. Да и не только им. В те времена, когда для образованных людей знание римской истории было обязательным, Цинциннат стал образцом воина-землепашца, который в трудную для Отчизны минуту бросил соху и взялся за меч, чтобы защитить ее.

Не исключено, что именно Цинциннат вдохновил на создание такого персонажа времен Наполеоновских войн (реальный прототип которого, по всей видимости, существовал), как солдат-землепашец Никола Шовен, впоследствии породивший термин «шовинизм». Плебеи вообще-то косились на Цинцинната не зря. В 438 году до P. X. престарелого Луция снова назначают диктатором, несмотря на его возражения и намеки на то, что ему уже перевалило за восемьдесят. На сей раз Риму угрожал враг не внешний, а внутренний. Некий Спурий Мелий из сословия всадников, богатый хлеботорговец, решил воспользоваться неурожаем и голодом, купил у этрусков хлеб и устроил среди плебеев раздачи. Продовольственные проблемы сильно повлияли на свободолюбие римлян, они были готовы поддержать того, кто накормит их. Мелию удалось подкупить народных трибунов, его дом наполнялся оружием, и если бы не донос в сенат, то переворот мог привести чуть ли не к восстановлению царской власти. Вот тогда сенаторы в легкой панике и назначают Цинцинната диктатором.

На следующий день диктатор расставляет по городу стражу и берет под контроль форум. Мелия вызывают к Цинциннату, заговорщик, понимая, что дело неладно, обращается к плебеям с подстрекательскими призывами, но его тут же закалывают. Диктатор велит разрушить дом преступника, имущество распродать, а выручку — в городскую казну. Строгие меры быстро успокоили народ, явно уставший от распрей. Причем до такой степени успокоили, что сына Цинцинната выбирают одним из трех военных трибунов — должность, заменяющая некоторое время консульскую власть.

Шли годы, Рим терзали эпидемии и войны, но механизм Республики хоть и со скрипом, но работал. Удалось даже избежать восстания рабов в 419 году до P. X., когда рабы собирались поджечь Рим с разных концов, воспользоваться паникой и захватить Капитолий и крепость. Но, как всегда, предательство погубило заговор: двое из рабов донесли о готовящемся восстании, заговорщиков схватили и казнили. Что характерно, доносчики получили большое вознаграждение и были отпущены на свободу. Со временем римляне создадут целое искусство по выявлению предателей среди врагов и поощрению предательства. К своим изменникам, впрочем, они всегда были беспощадны.

Разгромив эквов, римляне вплотную взялись за этрусков. После десятилетней осады диктатор Марк Фурий Камилл захватывает могущественный и богатый город Вейю. Удачливость и богатейшая добыча стали причиной зависти, вокруг Камилла стали плести интриги, обвинили в смехотворной краже каких-то трофейных медных дверей и устроили судилище. Камилл не стал дожидаться суда и отправился в изгнание, заочно же был приговорен к большому штрафу. В отличие от Кориолана, он не переходит к врагам, но проклинает неблагодарный город. В римской, да и не только римской, истории такое случится еще не раз — зависть к слишком успешным людям и боязнь их возвышения погубят, за редкими исключениями, не одну карьеру.

К этому времени механизм функционирования республики представлял собой вполне жизнеспособную трехчленную структуру. На самом верху находился сенат из трехсот сенаторов. Первым в их списке был старейший, которого называли принцепсом (princeps). У него единственная привилегия — голосовать первым в случае поименного опроса. Сенат хоть и формально не обладал, как сейчас говорится, законодательной инициативой, но поскольку он распоряжался казной и внешними делами, то к его мнению прислушивались весьма внимательно.

Народные собрания решали вопросы, имеющие отношение к жизни города, и, в свою очередь, подразделялись на комиции. Так, например, куриатные комиции касались дел семейных, таких как переход жен из рода отца в род мужа, утверждение завещаний, усыновлений и т. п. Центуриатные комиции выбирали высших должностных лиц. Традиционно выборы происходили на Марсовом поле.

Исполнительная власть была в руках магистратур. Как правило, они были ординарными, в которые входили все функционирующие должности, и экстраординарные, которые действовали во время чрезвычайных ситуаций: мятежей, войн, стихийных бедствий… Должность диктатора, к примеру, была экстраординарной, так же как и его помощника — начальника конницы. Ординарные магистратуры, в свою очередь, состояли из старших, избиравшихся в центуриатных комициях: цензоры, консулы и преторы; и младших: эдилы, квесторы. Консулы и преторы обладали империем.

Империй (imperium) — это безоговорочная исполнительная власть должностного лица, которому поручалось действовать от имени государства. Диктаторы также обладали империем.

Как видим, вполне дееспособная структура, доказавшая свою эффективность и в самые трудные моменты истории. Однако даже она чуть было не рухнула, когда над Римом нависла смертельная угроза.

Имя этой угрозы — галлы.

Присоединив земли Этрурии к своим владениям, римляне не успели переварить столь крупную добычу. Разумеется, знамения предвещали грядущую беду, но мало кто прислушивался к ним. Будто бы некий Марк Цедиций ночью на улице услышал голос, идущий ниоткуда и повелевающий ему предупредить власти о пришествии галлов. Реакция властей была адекватная, то есть над ним посмеялись. К тому же властям было не до знамений, поскольку в это время они были заняты гноблением Камилла.

Как пишет Плутарх, «галлы — народ кельтского происхождения; покинув свою землю, которая, как сообщают, не могла досыта прокормить всех по причине их многочисленности, они двинулись на поиски новых владений — десятки тысяч молодых, способных к войне мужчин и еще больше детей и женщин, которые тянулись вслед за ними. Часть их, перевалив через Рипейские горы, хлынула к берегам Северного океана и заняла самые крайние области Европы, другие, осев между Пиренейскими и Альпийскими горами, долго жили по соседству с сенонами и битуригами. Много лет спустя они впервые попробовали вина, доставленного из Италии, и этот напиток настолько их восхитил, что от неведомого прежде удовольствия все пришли в настоящее неистовство и, взявшись за оружие, захватив с собой семьи, устремились к Альпам, чтобы найти ту землю, которая рождает такой замечательный плод, все прочие земли отныне считая бесплодными и дикими». [13] Плутарх. Сравнительные жизнеописания. М.: Наука, 1994. Т. I.C. 157–158.