Эдуард Геворкян - Цезарь

Но о Крассе и Помпее речь еще впереди.

Сулла приближается к Риму, а в это время самниты, идущие на помощь Марию-младшему, внезапно обнаруживают, что Рим некому защищать. Вождь самнитов, вспомнив все давние обиды, приказывает захватить город и разрушить его до основания, чтобы навсегда уничтожить волчье логово. Сулла узнает об этом и успевает чуть ли не в последнюю минуту. Ночное сражение у Коллинских ворот, во время которого Красс спасает Суллу от поражения, решает судьбу города, а заодно и марианцев — им больше неоткуда ждать подмоги. Марий-младший, двоюродный брат Юлия Цезаря, убивает себя.

Сулла снова входит с армией в Рим.

Сдавшихся в плен самнитов, почти шесть тысяч человек, которым Сулла обещал прощение, отвели на Марсово поле и поместили в загон, разделенный перегородками. Здесь проходили выборы, и загоны разделяли голосующих в зависимости от порядка выборов, который мог меняться. Сулла же«…созвал сенаторов на заседание в храм Беллоны. И в то самое время, когда Сулла начал говорить, отряженные им люди принялись за избиение этих шести тысяч. Жертвы, которых было так много и которых резали в страшной тесноте, разумеется, подняли отчаянный крик. Сенаторы были потрясены, но уже державший речь Сулла, нисколько не изменившись в лице, сказал им, что требует внимания к своим словам, а то, что происходит снаружи, их не касается: там-де по его повелению вразумляют кое-кого из негодяев.

Тут уже и самому недогадливому из римлян стало ясно, что произошла смена тиранов, а не падение тирании». [34] Плутарх. Сравнительные жизнеописания. М.: Наука, 1994. Т. II. С. 525.

Чтобы его власть выглядела законной, Сулла потребовал у сената диктаторских полномочий и немедленно получил их. Но только не на короткое время, как следовало по закону, а до тех пор, пока он сам не сочтет нужным отказаться от них. Пожизненный диктатор собирается оздоровить Республику, реформировать законы. Но прежде он сведет счеты с врагами.

Тело Мария сжигают и высыпают пепел в реку. Затем начинаются массовые казни. Гай Метелл, сторонник Суллы, спрашивает у него: когда же они закончатся? На что Сулла отвечает, что еще не решил, кого он помилует. И тогда Метелл неосторожно предлагает: «Ну так объяви, кого ты решил покарать». Идея Сулле чрезвычайно понравилась, и он обещает непременно сделать это.

И для начала составляет список (проскрипцию) из восьмидесяти человек. После некоторого раздумья он добавляет в него на следующий день еще двести двадцать имен, а на третий день, войдя во вкус, еще столько же.

Народу же он объясняет, что это пока те, кого он вспомнил, а потом будут названы еще. За головы были объявлены высокие награды, причем не имело значения, если даже раб убьет господина, а сын — отца, что было величайшим преступлением в глазах римлян. «Списки составлялись не в одном Риме, но в каждом городе Италии. И не остались незапятнанными убийством ни храм бога, ни очаг гостеприимца. Ни отчий дом. Мужей резали на глазах жен, детей — на глазах матерей. Павших жертвою гнева и вражды было ничтожно мало по сравнению с теми, кто был убит из-за денег, да и сами каратели, случалось, признавались, что такого-то погубил его большой дом, другого сад, а иногда — теплые воды» — так описывает Плутарх террор Суллы. Имущество казненных конфисковывали.

Красс, умевший делать деньги практически из воздуха, обогатился больше всех. Пользуясь близостью к Сулле, он за гроши скупал конфискованные поместья, вымогал взятки, но попался, когда добавил в списки одного богача, не замеченного ни в каких политических пристрастиях. Сулле это не понравилось, и Красс впал в немилость. Но с теми средствами, которыми он обладал, его уже ничто не пугало — при необходимости он мог нанять такую армию, что мог бы доставить Сулле массу проблем. Да и устранение соратника, которому он был обязан победе над самнитами у Коллинских ворот, могло дурно повлиять на Помпея и других людей, составляющих опору пожизненного диктатора.

Механизм массовых «списочных» репрессий, заработавший при Сулле, не раз и не два будет использован в самых разных странах и самыми разными режимами. Разумеется, тот, кто запускает этот механизм, является главным виновником злодеяний. И причиненное им зло не только в крови жертв, но в развращении многих людей, которые ради мести или наживы превратились в палачей. Правда, не будет забывать и о том, что каждый отвечает за себя, и сваливать всю вину на архизлодея — всего лишь уловка, попытка оправдаться мелких и подлых людишек, исполняющих его волю и, как правило, получающих воздаяние от следующей волны карателей.

Но это, увы, как раз тот хрестоматийных случай, когда история никого ничему не учит.

Сулла бывает и милосерден. Когда один молодой человек не повинуется его приказу и бежит из Рима, за его голову назначают цену. Но мать этого юноши была родом из семейства, к которому принадлежали весьма влиятельные сторонники диктатора. Один раз они уже спасли юношу во время истребления марианцев и теперь снова уговорили Суллу простить его.

Звали этого юношу, как вы уже догадались, Гай Юлий Цезарь.

Нетерпеливый читатель давно уже мог гневно воскликнуть: «Где же сам Цезарь, какая причина заставляет автора ходить вокруг да около, а не сразу приступить к жизнеописанию героя — родился, женился, возвысился, умер?» Искушенный же читатель понимает, что история, даже одной личности, — это не прямая дорога, а лабиринт и пока доберешься до главного персонажа, придется обойти массу тропинок и побывать во множестве тупиков, в конце которых находится постамент с очередным великим деятелем эпохи, без которого история героя неполна.

А мудрый читатель вообще не обратит внимания на расшаркивания автора, поскольку знает, что любая мало-мальски примечательная личность в истории — это вершина пирамиды, причем неустойчивой — достаточно вынуть один камешек, и причинно-следственные связи распадутся, персонаж останется торчать, как одинокое изваяние на голом поле, усеянном обломками непонятного происхождения.

Поспешим успокоить нетерпеливых: перемещаясь из века в век, переходя от человека к человеку, мы уже вплотную приблизились к самому Цезарю. Пока еще, правда, не подозревающему о своей великой судьбе, но, как и всякий истый римлянин, вполне к ней готовому. Биография его еще куца — родился, женился…

Вот о его брачных делах стоит поговорить, ибо они стали одним из звеньев в цепочке событий, следствием которых стала гибель Республики. Или же ее спасение, но в другом обличье — суждение зависит от политических вкусов оценивающего.