Владислав Корякин - Отто Шмидт

Специальные суда для Арктики: «…Применение ледоколов будет последним и решительным шагом, навсегда и прочно обеспечивающим пользование этим великим путем» (Там же). А ведь он знал о неудаче «Ермака» в 1901 году у Новой Земли. И вот успех Самойловича на «Красине» в 1928 году на Шпицбергене…

«Тщательным обследованием пути и постановкой маяков и знаков в соответствующих местах будет устранена… опасность со стороны банок, мелей, подводных камней и т. д.» — то, чем в те годы занималась гидрографическая служба УБЕКО-Север. Таким образом, Русанов предусмотрел все, что спустя двадцать лет после его гибели использовал Шмидт — кроме авиации, которая в начале XX века делала свои первые шаги.

В своих работах Шмидт не ссылается на Русанова, поскольку в ту пору у него просто не оставалось времени для исторического анализа и поиска истоков. От Шмидта требовались конкретные решения. Для автора и читателя важнее другое — плавания 1929–1930 годов оказались рубежными для Шмидта-полярника, открыв ему новые горизонты на новом, арктическом поприще. Несомненно, Шмидт по-своему оценил весь комплекс русановских предложений для Северного морского пути, воплотив его в жизнь на практике.

Практически одновременно с Русановым навстречу ему из Владивостока на ледовых транспортах «Таймыр» и «Вайгач» устремилась Гидрографическая экспедиция Северного Ледовитого океана, в составе которой оказалось немало даровитых моряков. Этих людей Визе понимал гораздо лучше в силу родства специальностей, причем многих из них он знал лично. Однако истоки этого исторического предприятия неожиданно для Шмидта уводили к личности, с которой новое руководство страны не желало иметь ничего общего, — недавнему лидеру Белого движения, Верховному правителю России Александру Васильевичу Колчаку. Непримиримому врагу советской власти…

Поскольку Колчак, как военный моряк и участник Русской полярной экспедиции Э. В. Толля (1900–1902), обладал необходимым арктическим опытом и был автором выдающегося для своего времени труда «Лед Сибирского и Карского морей», то военными кругами ему было поручено заняться проблемами Северного морского пути. Этого требовали уроки Русско-японской войны 1904–1905 годов. Первоначальное планирование велось с чисто военным размахом и включало проведение гидрографических работ тремя морскими отрядами по два исследовательских судна в каждом. Эти работы опирались на наблюдения шестнадцати полярных станций! На этом фоне проекты Русанова выглядели намного скромней, зато и реалистичней по затратам.

После многих переделок первоначальных планов по проекту Колчака и под его непосредственным наблюдением были построены два ледовых транспорта, названные «Таймыр» и «Вайгач». Они обладали необходимыми характеристиками (в частности, огромной автономностью — до 12 000 миль) для предстоящей работы в Арктике. В 1908 году Колчак перегнал оба транспорта обычным путем через Суэцкий канал и Индийский океан на Дальний Восток, но сам вскоре был отозван в связи с планами возрождения флота после Цусимы. По этой причине Колчак не участвовал в дальнейших плаваниях, когда кораблям была поставлена задача пройти Северным морским путем.

Под начальством Сергеева в навигацию 1912 года (когда на западе пропали без вести экспедиции Брусилова и Русанова) эти корабли прошли на запад до побережья Таймыра, так что до мыса Челюскина оставалось всего 150 миль. Тем не менее из-за сложной ледовой обстановки пришлось возвращаться на восток, пройдя Берингов пролив в последней декаде сентября.

Наиболее успешные плавания этих кораблей уже под начальством Б. А. Вилькицкого (он заменил заболевшего Сергеева) состоялись в 1913–1915 годах. Тогда был открыт новый неизвестный архипелаг и пройден с одной зимовкой Северный морской путь. На этот раз, в отличие от Норденшельда, с востока на запад. Итак, второй раз в истории Северного морского пути он был пройден полностью. Но в условиях Первой мировой, а также последовавших за ней революции и Гражданской войны достижения экспедиции Вилькицкого оказались не реализованными в полной мере, в частности, из-за того, что большая часть офицерского состава, участвовавшего в научных наблюдениях, эмигрировала после победы красных.

С установлением советской власти предполагалось продолжение работ Гидрографической экспедиции Северного Ледовитого океана, теперь базировавшейся в Архангельске, — также под руководством Вилькицкого. После белого переворота в этом порту в августе 1918 года она состоялась уже под традиционным российским триколором и завершилась гибелью «Вайгача» у Ефремова Камня в Енисейском заливе. Радиостанция в Усть-Енисейском порту все же была построена, но действовала, по условиям Гражданской войны, очень короткое время. В следующую навигацию по указанию Колчака белые перегнали из Архангельска на Енисей пять гидрографических судов, что свидетельствовало о серьезности их намерений в части изучения Северного морского пути.

Таким образом, транспортные операции на западном участке Северного морского пути Гражданская война не только не остановила, но даже стимулировала. Ведь белые пытались наладить связи между территориями, находящимися под их контролем в Сибири и на Европейском Севере. Для осуществления этих операций в апреле 1919 года был создан специальный орган под названием Комитет Северного морского пути (Комсеверпуть) при правительстве Колчака в Сибири. Таким образом, предложения Русанова воплощались в жизнь в условиях жесточайшей братоубийственной войны. Когда время белых истекло, сам Северный морской путь и Комсеверпуть вместе с былой Россией в качестве трофея достались красным… Опыт работы Комитета Северного морского пути оказался настолько успешным, что красные сохранили его в основе после своей победы, слегка приспособив к новым условиям, назначив комиссара на роль партийного контролера.

Оценивая перспективы, Шмидт интересовался положением с кадрами ученых-полярников и полярных моряков. Реально Шмидт мог рассчитывать лишь на бывших флотских лейтенантов — Евгенова (который в советское время пять раз возглавлял Карские экспедиции) и Лаврова, связавшего свою судьбу с военной гидрографией. Проще было с кадрами гражданских моряков, если бы не одно обстоятельство — все они во время Гражданской войны прошли службу у белых, поскольку флот на Севере оказался в их расположении. Но советские порядки, как известно, до поры до времени позволяли использовать буржуазных специалистов. Так что водить советские суда в Арктике предстояло бывшим белогвардейцам, заменить их было некем, и это Шмидту еще предстояло объяснять советским верхам. Состояние обветшавшего арктического флота, работавшего в предшествующие годы на износ, часто без необходимого ремонта, также не внушало оптимизма.