Элизабет Хереш - Александра

Не раз заклинают из Генштаба: «Ну, пожалуйста, не говори об этом ни с кем, даже с Гр[игорием]», — но разве может что-нибудь пройти хорошо без «его» благословения? Так что Александра продолжает открывать любознательному сибиряку, которому слепо доверяет во всем, даже в военных вопросах, все, что знает, — утаивая это от Николая. Установив, что царь считает нежелательным, чтобы «Нашего Друга» во все посвящали, она консультируется у Распутина по большей части ради собственного успокоения…

Когда новый начальник штаба, генерал Алексеев узнает, что один из двух существующих экземпляров секретной карты, где обозначены планы операций, попадает в руки царицы, он выражает царю свое недоумение, и тот — с весны 1916 г. — начинает сопровождать свою все более скудную информацию жене просьбой: «…но, пожалуйста, в самом деле, ни с кем об этом не говори… — тут же добавляя: —…я несу ответственность, и мне не нравится вмешательство извне…»

Когда Александра — редко — лично появляется в Ставке, это приводит штабистов в состояние крайнего нервного напряжения.

Военно-морской министр адмирал Григорович решает проверить, верно ли то, что Распутин собирает информацию для передачи германским агентам или их посредникам. Однажды на запрос из Царского Села о дате одной из морских операций он дает дезинформацию: якобы отдан приказ о выходе русского крейсера. И действительно: точно в указанный час появляется германское военно-морское соединение…

Теперь настораживается и Хвостов, и по его распоряжению соответствующие отделы его ведомства собирают полное досье на Распутина.

«Я выяснил с абсолютной уверенностью, что секретную информацию относительно Генштаба немцы главным образом получали от Распутина, — сообщает он позднее министру юстиции. — Однако не было никакой возможности удалить его из дворца. Конечно, Распутин был божьим даром для любой секретной службы; германское правительство было бы глупо, если бы не использовало его. Он обладал тремя бесценными качествами: был настроен против войны и общался с единомышленниками; был неразборчив в знакомствах и поддерживал отношения с людьми, которые могли предложить ему материальные выгоды или женщин по его вкусу; наконец, ему нравилось хвастаться своими высокими заступниками, и, несомненно, он имел влияние при дворе. Так что его легко можно было привлечь к сбору и передаче информации».

Хотя многие, знавшие Распутина, не могут себе представить, что он работает агентом в классическом смысле, — поскольку для этого он слишком неосторожен и хвастлив, особенно в нетрезвом состоянии, — доказано, что германские агенты пользовались его услугами. Установлено, что один из его ближайших друзей, банкир Манус, получает из Германии деньги.

В то же время привлекает внимание то обстоятельство, что с 1916 года Распутин начинает положительно высказываться об идее сепаратного мира. Одним из элементов прогерманской установки является также недоверие, которое он теперь неожиданно пытается возбудить у Александры в отношении Англии: нет никакой уверенности в том, можно ли в итоге действительно полагаться на ее союзническую верность, если когда-нибудь дело дойдет до мирных переговоров с Германией. Что в этом Распутин, на удивление, преуспел с Александрой, — разумеется, не с царем, — хотя та имела обыкновение подчеркивать свое английское происхождение, доказывает ее комментарий 16 марта 1916 г. по поводу смерти британского военного министра лорда Китченера, чей корабль по пути в Россию был потоплен немецкой торпедой:

«…наш Друг сказал, что рад этому, так как не доверяет англичанам в смысле их верности союзническому долгу…»

Позднее один из министров царя замечает: «Величайшая ошибка наших союзников состояла в том, что они даже не попытались купить Распутина!»

Когда перед Хвостовым раскрывается деятельность Распутина в полном объеме, он решает его устранить. Эпизод звучит неправдоподобно, так как Хвостов фактически не доверяет даже Белецкому, а нанимает человека со стороны. Тот посвящает в план свою любовницу, которая, в свою очередь, выбалтывает все своему другому любовнику, тоже не молчуну — и бомба взрывается преждевременно. Хвостов должен уйти. Распутин остается жив.

После многообещающей весны 1916 г. удар следует за ударом. Наступление в начале лета срывается. Деморализация на фронте снова отражается на настроениях в столице. Осенью приходит весть о катастрофе на румынском фронте. Зимой Румыния, сражавшаяся на стороне России, окончательно потеряна.

Более того, в столице вновь ощущается недостаток продовольствия. Распутин опять фигурирует в заголовках газет. Царь вынужден произвести несколько перестановок. Выбор Штюрмера в качестве председателя Совета министров, затем министра внутренних дел и, наконец, министра иностранных дел — взамен заслуженного Сазонова — вызывает неудовольствие, которое еще усиливается в связи с его немецким именем, тем более после того, как под давлением общественного мнения незадолго до этого были уволены все депутаты с немецкими фамилиями.

Министерская карусель раскручивается все быстрее. Александра все чаще продвигает своих кандидатов. Царя они устраивают, потому что поддерживают его позицию продолжения войны и обещают энергичные действия против беспорядков. Одновременно через нового председателя Совета министров Трепова, сменившего Штюрмера, теперь министра иностранных дел, Николай пытается найти подход к Думе: Трепов ищет согласия между парламентом и правительством.

Это вызывает еще более резкие протесты со стороны царицы: «Он работает вместе с [председателем парламента] Родзянко — так ведь он изменник!» — пытается внушить она царю. По ее мнению, в усилении парламента кроется величайшая опасность — ослабление власти царского правительства. Александра даже предлагает назначать на политические посты генералов. Против этого энергично протестует царь: «Пусть только какой-нибудь генерал посмеет вмешаться в политику!»

Все же, несмотря на различие взглядов, царь доверяет информации, поступающей от царицы, — он занят своими военными делами и теряет ориентировку в столичных политических событиях. Роковой совет Александры, которому он следует, касается нового реакционного министра внутренних дел.

«С Протопопова начался закат России», — комментирует позднее комендант дворца. Протесты против нового назначения раздаются со всех сторон: говорят о недостаточной компетентности и протекции Распутина. Решение царя обусловлено тем, что Протопопов происходил из рядов Думы и поэтому можно было надеяться, что она не встретит его сразу же в штыки, как других министров; для Александры, выступившей в его поддержку, важнее другой аргумент: «…потому что Гр[игорий] Тебя настоятельно просит назначить его; он любит Нашего Друга уже четыре года!» Николаю неизвестно, что Протопопова в столице считают больным и невменяемым.