Элизабет Хереш - Цесаревич Алексей

А вот теперь собственный брат Николая, стоявший в списке престолонаследников на втором месте! Когда все уже указывало на то, что великий князь Михаил не только ухаживает за неоднократно разведенной мещанкой, но и намеревается инкогнито, невзирая на предостережения Николая, отправиться в заграничное путешествие, царь попытался ему объяснить, что необходимо с ней расстаться. Сначала строго, затем с покоряющим дружелюбием — наконец, Михаил обещает исправиться. Но… Поколесив немного по Европе, Михаил и его невеста в конце концов находят в Вене священника сербской православной церкви, который — не в пример священникам русской православной церкви за границей — готов их обвенчать.

Но гораздо неприятнее для царя аргумент, которым Михаил оправдывал своем поведение: болезнь Алексея. Ниже приведена выдержка из письма Николая своей матери:

«…Я хотел сразу же отписать тебе о новой катастрофе в нашей семье, но новость уже до тебя дошла. Пересылаю тебе его письмо, пришедшее ко мне в поезде. Прочти и скажи мне, может ли он (Михаил) после всего того, что сказал, оставаться на службе и командовать твоим гвардейским полком.

К сожалению, между ним и мной теперь все кончено, поскольку он нарушил данное мне честное слово. Как часто он обещал, по доброй воле — а не по моему принуждению! — никогда на ней не жениться!

Но что меня больше всего возмущает, так это его ссылка на болезнь бедного Алеши, которая, как он говорит, ускорила это дело. И боль, которую он нам причинил, и скандал на глазах у всей России — все для него ничто! И это в то время, когда повсеместно ожидают войну и в преддверии трехсотлетия Романовых! Я посрамлен и глубоко задет».

Видимо, в душе Николай все еще не мог решить, налагать ли на своего брата такие же санкции, как и на других родственников, нарушивших заповеди дома. Далее он пишет:

«Сначала я подумал, что можно было бы все это сохранить в тайне, но после третьего прочтения письма мне стало ясно, что он (Михаил) не может возвращаться в Россию, поскольку рано или поздно все здесь узнают правду и начнут спрашивать себя, почему ему ничего не было, тогда как с другими так строго обошлись.

Два месяца назад Фредерикс слышал от Врангеля, что Миша снял со своего личного счета крупную сумму и, как утверждают слухи, купил особняк во Франции. Теперь мы знаем зачем!»

Великому князю Михаилу запретили возвращаться в Россию и объявили о потере им всех привилегий. Царь посылает к нему адъютанта с документом. Михаила поставили перед альтернативным выбором: отказ от прав на престол или развод с теперь уже законной женой. Михаил колеблется — и не подписывается ни под одним документом. Впрочем, в его дальнейшей судьбе будет еще один неожиданный поворот, который также непосредственно связан с Алексеем.

…Алеша еще долго не в силах пошевелить ногой. Мало того, что уже одно это само по себе ужасно для мальчика его возраста, прибавляется еще и то обстоятельство, что вследствие политики царицы (сохранение строгой конфиденциальности) Алексей и его сестры попадают в еще большую изоляцию от внешнего мира, чем прежде. Для Алексея противнее всего то, что он должен скрывать свою болезнь. Когда его фотографировали, он должен был специально принимать искусственную позу, при которой нельзя было определить, что его левая нога не вытягивается и не может выполнять нормальных движений.

Да и о продолжении занятий пока не могло быть и речи, так что и без того запоздалое образование престолонаследника еще более задерживалось.

Но если личные последствия перенесенного несчастного случая уже сами по себе достаточно прискорбны для Алеши и его развития — политические просто катастрофичны. Как ни парадоксально это звучит: именно Распутин, от которого в глазах царицы зависела жизнь Алексея и тем самым сохранение короны, своей безмерно возросшей жаждой власти вносит решающий вклад в гибель династии.

В феврале 1913 года (в этот месяц ровно триста лет назад юный Михаил Романов стал правителем государства) царская семья переехала в Петербург в Зимний дворец — впервые за девять лет. Здесь должны были начаться празднества и целый месяц продолжаться в других городах и районах России. Правда, Алексей еще малоподвижен, но торжественная обстановка его радует, и он с восторгом открывает для себя и исследует огромный, неизвестный для него Зимний дворец.

Впервые Алексей покидает замкнутый мир Царского Села и попадает в бурлящий круговорот столичного Петербурга, который в эти дни еще оживленнее, чем обычно, причем оживленней в самом хорошем смысле этого слова.

В это время долгой русской зимы почти сплошная ночь или сумерки. Но ночь — это сказочный интерьер, это своеобразные кулисы, за которыми скрывается чудо. По улицам укутанного зимней белизной города под звон колокольчиков, раскачивающихся в такт приглушенному мягким снежным одеялом топоту копыт несущихся рысью коней, скользят сани с завернутыми в меха седоками.

В конце Невского проспекта, центральной улицы столицы, открывается величественный вид.

На многочисленных замерзших каналах «Северной Венеции» катаются на коньках, а по широкой Неве мчатся сани. С одного берега на другой проложен специальный путь, окаймленный елками и освещенный фонарями. Но в некоторых местах у берега ледовый панцирь Невы настолько гладок, что в нем отражаются элегантные дворцы, построенные в духе итальянского классицизма, расположившиеся вдоль набережной.

Самый роскошный — возведенный Растрелли Зимний дворец, протянувшийся на несколько кварталов вдоль Невы и фасадом обращенный к городу, на Дворцовую площадь.

Неземным светом сияет в северных сумерках затканная золотом бирюза, воспринявшая зеленые и синие тона моря, близость которого символизирует официальный цвет Петербурга. Кажется, что позолоченные атланты, несущие на плечах тяжелые опорные колонны, стерегут выход к морю, находящемуся на северо-западе от Петербурга.

Свет дворцовых окон, становящийся рассеянным в вечернем или утреннем тумане, кажется таинственным. Внезапно появляющееся солнце колдует тысячами искр на белом снежном одеяле, укутавшем город. Света в избытке, так как время «сезона» между Новым годом и началом Великого поста (в отличие от четырех малых по православному календарю) в празднично украшенных залах петербургское общество отмечало свои праздники.

По личным причинам, из-за слабого здоровья, а также ради «защиты детей от влияния развращенной столицы» царица ведет замкнутый образ жизни, и аристократическому обществу очень не хватает традиционного блестящего бала в Зимнем дворце, которым царь и царица обыкновенно открывали празднества, продолжавшиеся затем в столице не меньше месяца. Прошли времена, когда элегантные кареты привозили в Зимний на шумный ночной бал веселую публику.