Игорь Дьяконов - Книга воспоминаний

Мои «никакие» заработки беспокоили Якова Мироновича, который в ото время преподавал в Институте восточных языков, где он выхлопотал для меня перевод английского текста недавно численной Конституции Индии, тогда еще британской колонии. Было чрезвычайно скучно, а дохода очень, очень мало, oтвлечение же от науки меня волновало, я готовил новый научный доклад Перевод я сделал как мог: не хотелось огорчать Якова Мироновича. — он был такой милый, кроткий и весь светлый, голубоглазый, с еще не седевшим, совсем светлым пушком волос на висках

В 1967 г, по случаю 50-летия Советской власти, на всех тумбах для объявлений были расклеены фотокопии первых актов Советского правительства Каково же было мое изумление, когда я увидел декрет об утверждении «Временного правительства Советов рабочих, крестьянских и солдатских депутатов» — «впредь до созыва Учредительного собрания»

Радек не был приговорен к расстрелу, по позже все равно был расстрелян

Только встает предо мной печальнейшей ночи той образ… (латин.).

Кинофильмов тогда на экраны выходило очень мало, и все видели все фильмы. Сталин считал, что чем ставить много фильмов, из которых немало плохих и немного хороших, лучше ставить мало фильмов, и все хорошие. Естественным результатом было, конечно, что выпускалось мало фильмов и все плохие — но нет, все-таки было два-три фильма хороших и два-три терпимых; впрочем, из 80-х гг. и тогдашние хорошие фильмы, что называется, «не смотрятся».

Вернее, первый их роман «Двенадцать стульев». Такие выступления Горького (который был «главным писателем» у Сталина — у него каждая область жизни должна была иметь своего начальника) и делали его важным для интеллигенции в это время. Вообще же его деятельность в 30-е гг., от пьес-разоблачений давно физически уничтоженных купцов и злобного антиинтеллигентского романа «Жизнь Клима Самгина» до кровавого лозунга «Если враг, не сдается — его уничтожают», и до его участия в пропагандистской поездке писателей в концлагеря, где заключенные строили технически совершенно негодный Беломорско-Балтийский канал, — казалась двусмысленной. Самая смерть его в июне 1936 г, была загадочной.

Романами Ильфа и Петрова об Остапе Бендере увлекались все, особенно «Золотым теленком». Папа послал «Двенадцать стульев» на Яву дяде Коле, но тот написал, что держит книгу на веранде, потому что от нее «несет». Мы удивились. Лишь много позже мы по-настоящему поняли, что бессознательно и тогда шебуршило что бывший священник, чудом спасшийся в гражданскую войну от расстрела, — совсем не комический персонаж

В.А.Русанов — исследователь Новой Земли и Шпицбергена; в 1913 г. предпринял плавание па корабле вокруг Новой Земли; корабль погиб в Карском море, часть экипажа добралась до Таймыра, но погибла, не дойдя нескольких сот шагов до жилья. — Г.Я.Седов — морской офицер, в 1912–1914 гг. предпринявший поход к Северному полюсу (от Земли Франца Иосифа — на санях); умер по дороге от цинги.

Был уже приказ о слиянии ЛИФЛИ с университетом, и Нина получила уже университетский диплом.

Слово «вожди», очень популярное и официальном обиходе 20-х гг., стало вымирать в СССР, когда «вождями» (дуче, фюрер, каудильо) стали называть своих лидеров-диктаторов фашисты. Однако Сталин — и только он теперь — нередко назывался «пождем народов» (среди прочих громких и обязательных эишстов).

Была же осуждена па пять лет и отправлена в концлагерь «за связь с Пастернаком» (не арестованным; его возлюбленная Ивинская, см. пасюрпаковское стихотворение. С порога смотрит человек, Не узнавая дома. Ее отъезд был как noбег, Кругом следы разгрома.

Этот случай был далеко не единичен: нередко сажали «за связь» с липом, еще только намеченным к «посадке», по которого потом, по той или иной причине, не посадили (например, историки — «за связь с Тарле», писатели — «за связь с Тихоновым»). По эш вещи выяснились потом, и не сразу, а постепенно.

Уборевич был после Тухачевского наиболее талантливым и любимым полководцем Красной Армии. Якир был начальником «Робин Гуда» гражданской войны — Григории Котовского. I амарник был заместителем наркома обороны — Ворошилова, начальником политуправления Красной Армии. Застрелился при аресте.

Слово «офицер» здесь было метафорой: в Красной Армии не было солдат и офицеров, а были бойцы и командиры. иначе, но, вероятно, в ближайший год или два нас разнесло бы в стороны, если бы не грозные события, властно приказавшие нам быть вместе. Но ничего этого я тогда не знал

Были приняты Борис Карпович из Нининой группы (оставивший потом аспирантуру — У него была семья, и надо было зарабатывать) и известные впоследствии лингвисты Ю.С.Маслов и его жена С.С.Лошанская. Из литературоведов — Юра Фридлендер, Н.Всрховский, А.С.Ромм. Но были и не принятые, например, подруга Сары Лошанской, Гуля Фейгельсон, которая очень скоро после этого (хотя, конечно, не от этого) сошла с ума и выбросилась в окно

Талка имела па Нину большое влияние. Как-то, году в 1933–34 (может быть, под влиянием Гриши Розенблита), Нина, гуляя с Талкой под ручку по институтскому коридору, сказала ей, что подумывает подать в комсомол. Талка вырвала у нее свою руку, и это произвело на Нину такое же впечатление, как на меня в 176 школе — обязательное голосование пионеров за смертную казнь, предшествовавшее суду в деле Промпартии

Мы могли бы догадаться, что Мсжлаук не может быть способен на решительные действия: на свою должность в Комитете он был снижен из зам. председателей Совнаркома и председателей Госплана, а это значило, что он в серьезной опале. Жить ему оставалось считанные дни — как и Бубнову

О Розенблите мы тогда больше не слышали, по в 60-х годах Нине кто-то сказал, будто Розенблит жив и работает в каком-то городе на Северном Кавказе.

Звание магистра примерно соопютствовало современному кандидату наук, хотя получить его было несколько труднее.

Человек он был своеобразный и неоднозначный. То, что он писал до войны, было поверхностно и неинтересно. Во время войны он был послан по партийной линии в командировку постоянным корреспондентом в Египет, с женой Здесь он стал учиться у лучших египтологов, а когда кончилась командировка, просил о ее продлении, но получил отказ; на пароходе по дороге и Одессу он и жена его были арестованы и посланы в лагеря. Вернулся он в 1954 г., писал уже более основательно, в войне Струве — Авдиев поддерживал Струве; написал убийственную рецензию на книгу И.М.Лурье, и вообще умел писать жестокие отзывы: так, он два раза подряд писал смертельные отзывы на мою большую книгу «Языки древней Передней Азии» — как оказалось, потому, что ему наврал Иська Кацнельсон, что я будто бы называл его белым офицером. Узнав это, я ему сказал, встретив его в коридоре Московского Института востоковедения: «Михаил Александрович, мы с вами не такие молодые люди, и за мою жизнь я мог говорить про вас всякое, и плохое, и хорошее. По единственное, чего я никогда о вас не говорил, это что вы — белый офицер»