Элизабет Хереш - Николай II

«5 апреля. Боже мой! Что за день сегодня! После кофе, ровно в 10 утра, мы идем к тете Элле в покои Эрни и Аликс. Она уже встала, но вид у нее необычно озабоченный. Нас оставляют наедине, и между нами начинается разговор, которого я так давно желал и в то же время боялся. Мы говорили до 12 часов, но безрезультатно, потому что она резко противится перемене веры. Бедняжка даже расплакалась.

Когда мы расставались, она уже более-менее успокоилась».

После описания всевозможных церемоний, приемов и парадов дневниковая запись Николая заканчивается замечанием: «Я сегодня душевно устал».

На следующий день Николай дает Алисе возможность самой принять решение. Конечно, двадцатидвухлетней девушке, глубоко проникшейся протестантской верой и к тому же склонной к мистицизму, трудно расстаться со своими убеждениями и погрузиться в мир православия, как того требует роль будущей русской царицы. Николай, который сразу же постарался расписать ей обряды своей религии в самом привлекательном виде, все же тактично дает созреть ее собственному решению. Ближайшее окружение частично выжидает, частично пытается избавить Алису от ригористических представлений, которые стали преградой на пути ее личного счастья. Вскоре никто уже не интересуется свадьбой, всех волнует, состоится ли обручение между будущим царем России и принцессой Гессен-Дармштадтской. Николай проводит время ожидания после первого объяснения в осмотре достопримечательностей и встречах с гостями.

«6 апреля. Встал рано и пошел пешком с дядей Владимиром на гору с замком, превращенным в музей старинного оружия. Вернулся в 1/2 10-го и пил кофе в большой гостиной. Потом появилась Аликс, и мы снова разговаривали, но вчерашней темы не затрагивали; однако хорошо и то, что она готова снова видеть меня и продолжать разговор…».

Между тем он готовится и к беседе с Вильгельмом: «Надели прусскую форму и поехали на вокзал встречать Вильгельма».

Как следует из дневника, о форме речь больше не заходила, как и о светских событиях вроде спектаклей и концертов, «потому что Вильгельм штатского не надевает», и Николаю пришлось приспосабливаться на ходу.

* женщины, передающие гемофилию

** больные гемофилией

7 (19) апреля, наконец, состоялась свадьба Эрнста-Людвига, брата Алисы.

«Мне пришлось идти петухом перед толпой на площади», — повествует Николай о своей недобровольной роли. Свадебную церемонию он рассматривает с точки зрения своего — еще не решенного — бракосочетания с Алисой, что явствует из дневниковых записей: «Пастор сказал хорошую проповедь, содержание которой удивительно подходило к существу переживаемого мной вопроса. Мне в эту минуту страшно захотелось заглянуть в душу Аликс».

8 (20) апреля дело Николая, наконец, находит разрешение. Вот как сам он рассказывает об этом:

«Чудный, незабвенный день в моей жизни! День моей помолвки с дорогой, ненаглядной моей Аликс. После 10 часов она пришла к т. Михен, и после разговора с ней мы объяснились между собой. Боже, какая гора свалилась с плеч; какою радостью удалось обрадовать дорогих папа и мама! Я целый день ходил, как в дурмане, не сознавая, что, собственно, со мною приключилось. Вильгельм сидел в соседней комнате и ожидал окончания нашего разговора с дядями и тетями. Сейчас же пошел с Аликс к королеве и затем к т. Мари, где все семейство долго на радостях лизалось. После завтрака пошли в церковь т. Мари и отслужили благодарственный молебен. Потом был устроен бал. Мне было не до танцев, ходил и сидел в саду с моей невестой. Даже не верится, что у меня — невеста».

Кайзер Вильгельм в своих мемуарах излагает эту сцену иначе, выпячивая свою роль посредника. Якобы он, чтобы ободрить робкого Николая, выхватил букет цветов прямо из вазы и вручил русскому наследнику со словами: «Возьми это, надень мундир с саблей и иди делай предложение!». Даже если эта версия также не соответствует действительности и избегает важного вопроса о перемене веры, не подлежит сомнению, что Вильгельм был заинтересован в браке Николая с гессенской принцессой, надеясь, что сумеет таким образом влиять на политику будущего царя.

Остальные дни в Кобурге прошли для обрученных как сплошной праздник. Поутру их будил цокот копыт почетного караула. Они просматривали растущую гору телеграмм со всего света, им желали счастья и делали подарки. Николай усердно строчил ответы, невеста безотказно принимала букеты цветов. Под их окнами тем временем располагались не только части герцогской гвардии, сменяемые британскими королевскими уланами, но и спешно прибывшие из России почетные караулы царских полков. Вечером пару официально представили королеве Виктории. «Во фраке, — подчеркивает Николай, — потому что Вильгельм отбыл» [15] Виктория была бабушкой Алисы, родители которой к тому времени умерли. .

Столь же рьяно, как прежде царь Александр и Мария Федоровна противились настойчивому желанию Николая привезти Алису как свою супругу в Россию, они теперь поддерживают своего сына. Первым делом Николай молниеносно извещает их, что невеста согласна:

«Я передал ей ваше письмо, и после того она не могла уже спорить… Весь мир сразу изменился для меня: природа, люди — все мне кажутся добрыми, милыми и счастливыми».

Царица отреагировала быстро. «Какие камни особенно любит Алиса?» — запрашивала она в поздравительной телеграмме Николаю. Не дожидаясь ответа, она тут же выслала первый подарок невесте: изумрудный браслет и пасхальное яйцо Фаберже, переливавшееся бесчисленными драгоценными камнями на весеннем солнце.

Семейные фото, прогулки в каретах, сроки, отодвигаемые от одного пасхального обеда до следующего — и вот настал час расставания.

Алиса уезжает первой, сначала в Дармштадт, затем в Англию, к своей бабушке. Молодой жених не был бы Николаем, если бы на обратном пути с вокзала, погруженный в элегические мечтания, не нарвал бы любимые цветы для Алисы и не написал бы ей письмо:

«Эдинбургский дворец Кобург

В эту печальную среду 20 апреля (2 мая) 1894

Моя милая возлюбленная, дорогая Аликс!

Это было ужасно — произносить слова прощания, потому что столько людей смотрели со всех сторон! Не успел в моем сознании запечатлеться с печальной улыбкой Твой ангельский образ в окошке, как поезд тронулся! Как печально сознавать, что Ты должна провести 9 часов в этом крохотном купе почти одна, и я ничем не могу помочь! Более чем неприятно было возвращаться назад одному, и, очутившись в своей комнате, я не мог сдержать слез. Но затем — что за прекрасная неожиданность! — на столе в своей спальне я обнаружил строки от Тебя, моя возлюбленная маленькая девочка. Спасибо Тебе, спасибо за слова утешения, которыми Ты меня поддержала. Как мне хорошо, когда я смотрю на эти четыре строки! Знай, моя дорогая, что я поговорю с папой по этому вопросу, и прошу Тебя, всегда думай о том, что во всем, где я могу помочь, Ты можешь на меня положиться, что я буду на Твоей стороне и что одно любящее и благодарное сердце всегда будет биться в унисон с Твоим, моя любимая! Все эти дни я был переполнен радостью и счастьем от того, что был рядом с возлюбленной, так что я не в состоянии был высказать Тебе и сотой доли того, что мог, что хотел сказать. Когда я испытываю глубокое чувство, то не могу найти слов: это глупо и тягостно, но это именно так. Надеюсь, что робость, которой я всегда страдал, пройдет, и когда мы встретимся в следующий раз, то будем знать друг друга лучше, чем поначалу. С каким нетерпением я жду момента, когда смогу запечатлеть поцелуй на Твоем сладком, нежном личике! Аликс, любимая моя, Ты не знаешь, насколько Ты изменила меня, когда отдала мне Твою гордую руку и возвысила меня до Себя — как символ чистой любви и доверия! Нет, я не верю, что эти слова могут быть пустыми, они исходят из глубокого внутреннего чувства, поклонения, веры и любви, которой Ты наполнила меня.