Элизабет Хереш - Николай II

Рядом находим записи самого Николая. Помимо тщательной регистрации событий дня, которые целиком сводились к состоянию царя Александра, здесь ощущается отчаяние Николая, призывающего Бога помочь отцу.

Между тем Николай выслушивает доклады министров. И отмечает, сколько времени Александр спал.

Пока сорокадевятилетний царь борется со смертью, разум его ясен. У него еще есть время передать сыну опыт своего тринадцатилетнего правления. За два дня до смерти он призывает к себе Николая и дает ему политические наставления.

Царь причащается святых даров. Исполненный отчаяния Николай записывает в дневнике:

«Боже мой! Боже мой! Что за день! Господь отозвал к себе нашего обожаемого, дорогого, горячо любимого папа. Голова кругом, верить не хочется, кажется до того неправдоподобно, ужасная действительность! Все утро мы провели около него. Он тяжко дышал, пришлось дать ему кислород. В 1/2 3-го он причастился святых тайн. О, Господь! Больше часа стоял у его изголовья и держал за голову. Это была смерть святого! Боже, помоги нам в эти тяжкие дни! Бедная моя мама!».

Николай обнимает Сандро, с которым близок с детства, и выходит вместе с ним из комнаты. Когда они спускаются по лестнице, Николай вдруг взрывается:

— Сандро, Сандро, что мне делать? Что будет со мной, с тобой, с Ксенией, с мамой — со всей Россией? Я не готов быть царем! Я не хотел им быть! Я ничего не понимаю в управлении. Я понятия не имею, как обращаться с министрами…

Пораженный Александр Михайлович вспоминает далее: «Я увидел слезы в его голубых глазах. Он обнял меня, хотел что-то сказать, но произносил лишь что-то бессвязное. В этот момент он не мог здраво мыслить. Но он был императором — и под этим бременем овладел собой».

Выходя из дворца, Николай вздрогнул. Из Ялты доносились траурные залпы. Это было прощание с покойным царем. А внизу, в порту, развевались царские штандарты и слышались голоса матросов.

Они присягали новому царю — Николаю II.

Николай должен был навсегда запомнить слова, которые ему сказал отец за два дня до смерти: «Тебе предстоит принять тяжкое бремя власти с моих плеч и нести его до могилы, как делали я и наши предки. Я передаю тебе империю, которую Божья милость вручила мне. Я получил ее тринадцать лет назад от моего истекающего кровью отца.

Твой дед провел с высоты своего трона важные реформы, которые выражали волю русского народа. В благодарность он получил от русских революционеров бомбу…

В тот трагический день я задал себе вопрос: каким путем я должен идти? Тем, стать на который меня призывало так называемое прогрессивное общество, зараженное либеральными идеями Запада, или тем, который мне подсказывали собственные убеждения, высочайший святой долг и совесть. Я выбрал свой путь. Либералы осудили его как реакционный. Я считаюсь только с волей своего народа и могуществом России. Поэтому я стремился поддерживать внутренний и внешний мир, чтобы держава могла спокойно развиваться, процветать, богатеть и жить счастливо.

В самодержавии заключается историческая самобытность России. Если оно рухнет, от чего избави Бог, то распадется и Россия.

Если русская держава в ее исконном виде падет, настанет бесконечная эра раздоров и гражданских войн.

Завещаю тебе служить благу, чести и достоинству России. Храни самодержавие и всегда думай о том, что несешь ответственность за своих подданных перед Всевышним. Пусть вера в Бога и в святость твоего царского долга ляжет в основу всей твоей жизни.

Будь крепок и мужествен и никогда не выказывай слабости. Выслушивай всех, в том нет греха, но поступай так, как велит твоя воля и твоя совесть.

Во внешней политике держись независимой позиции. Не забывай — у России нет друзей. Величия нашей державы боятся. Избегай войны. Во внутренней политике прежде всего береги церковь. Она не раз спасала Россию в тяжкую годину.

Укрепляй семью, потому что это основа государства».

Всякий раз, как Николаю попадалось на глаза это политическое завещание Александра III, в памяти молодого царя всплывали эти слова. Вряд ли кто еще так послушно следовал заветам своего отца и предшественника, как Николай.

Российская держава велика: когда на ее восточных границах занимается заря, на западных уже наступает вечер. Эта громадность, многообразие и унаследованные от Византии традиции отразились в церемонии коронации царя, когда Николай впервые предстал перед публикой в роли монарха.

Миновал год траура по царю Александру III. Николай принял его наследство сразу после смерти отца, в ноябре 1894 года. Еще в Летнем дворце в Ливадии, пока Александр III лежал на смертном одре, невеста Николая Алиса обратилась в православие и специальным указом была наречена великой княгиней Александрой Федоровной. После долгого путешествия траурного поезда из Крыма через многие российские города в Петербург, в течение которого везде служились поминальные молебны, а в Московском Кремле гроб был выставлен для прощальной церемонии, забальзамированное тело Александра нашло упокоение в родовой усыпальнице Романовых в Петропавловской крепости.

14 (27) ноября, когда траур был прерван на один день по случаю тезоименитства вдовы Александра Марии Федоровны, Александра Федоровна сменила черное платье на белое, расшитое серебром, и обвенчалась с Николаем (облаченным в гусарский мундир) в часовне Зимнего дворца. Александра надела украшенную бриллиантами венчальную корону. В Аничковом дворце мать царя встречала новобрачных хлебом-солью.

Николай занимался государственными делами в импровизированном кабинете в Аничковом дворце, пока готовилась его новая резиденция. Здесь он проводил первые деловые встречи и подписывал первые документы титулом «Мы, Николай II, император и самодержец всея Руси, царь Польский и великий князь Финляндский».

Коронация состоялась 14 (26) мая 1896 года. Традиция требовала проводить ее в Москве, где триста пятьдесят лет назад Иван Грозный первым принял титул — «царь всея Руси». Петр Великий заменил именование «царь» западным титулом «император», но Николай, подобно своему отцу Александру III, твердо придерживался русских традиций во всем. В том числе и в том, что коронация должна состоятся в Москве [16] Неверно утверждение Марка Ферро в его книге «Николай II», будто царь «намеренно унижал Петербург». Проблема надуманная: все цари приезжали из Петербурга короноваться в Кремле. .