Е. Готтендорф - Герман Геринг

Гесс был «вторым Я» Гитлера, самым преданным фюреру человеком в рейхе; после него «доверенным лицом фюрера» стал Борман, в котором Геринг сразу увидел своего врага. Борман был известен своей способностью выполнить любое желание фюрера и своей враждебностью ко всем, кто мог стать его соперником в борьбе за влияние на Гитлера. Теперь он получил многозначительный титул «Заместителя фюрера», и Геринг почувствовал, что может вскоре стать для Гитлера совсем чужим человеком.

20 мая германские парашютные и горнострелковые части осуществили операцию по захвату острова Крит, которой Геринг руководил лично. Английские и новозеландские войска оставили остров, но парашютисты понесли такие опустошительные потери, что их дивизия надолго утратила боеспособность и не смогла принять полноценного участия в войне против России.

Готовясь к войне на Востоке, Геринг провел встречу с генералом Каммхубером, командующим подразделениями ночных истребителей, защищавших территорию Германии от воздушных налетов англичан; встреча состоялась в Фельденштайне. Каммхубер потом рассказывал: «Рейхсмаршал выглядел усталым, его лицо было красным, под глазами собрались «мешки». Видно было, что разговор дается ему с трудом. После обеда мы вышли во внутренний двор замка. Геринг расправил плечи и сделал глубокий вдох, как будто ему не хватало воздуха. Потом мы вернулись в дом, и Геринг, став у большой карты Европы, сказал: «Война против Англии отходит на второй план, фюрер считает, что пришло время напасть на Россию. Сколько самолетов вы можете выделить для защиты Восточной Германии от русских?» Я сказал, что ни одного, потому что самолетов не хватает для борьбы с английскими бомбардировщиками, усиливавшими интенсивность своих налетов. Геринг сердито посмотрел на меня и сказал с досадой: «Я не хотел войны с Россией, я был против. Это ошибочное решение — с экономической, политической и военной точек зрения. Я желал бы не иметь с ним ничего общего, я вообще не желал этой войны. По мне лучше было бы жить в мире!» Сказав это, он круто повернулся и вышел из комнаты».

Позже, на процессе в Нюрнберге, Геринг сказал: «С точки зрения политики и стратегии я был против нападения на Россию в то время, но никаких угрызений совести я не испытывал!» 17 июня 1945 г. во время его допроса советскими офицерами Геринг заявил: «Я всегда был против войны с Россией, я считал эту войну нецелесообразной!»

Фюрер считал по-другому. 14 июня 1941 г. в рейхсканцелярии состоялось совещание сорока старших офицеров рейха под председательством Гитлера, на котором все получили ясные и категорические указания о подготовке к войне с Россией, а на следующий день Геринг провел такое же совещание с офицерами люфтваффе в Каринхалле. Мильх отметил в дневнике, что Геринг вел себя неуверенно и что собравшиеся встретили его сообщение угрюмым молчанием. Согласно указанию Гитлера, люфтваффе должны были сосредоточить на востоке силы, «достаточные для обеспечения быстрого развития наземных операций». В то же время не следовало прерывать атаки на Британские острова и на морские коммуникации Англии. Таким образом, люфтваффе должны были вести теперь войну на два фронта: против Англии и против России. Сухопутные войска вели еще и операции в Северной Африке.

Итак, Гитлер был инициатором войны против Советского Союза; Геринг был против, но не мог помешать ее началу, как и в случае нападения на Польшу в 1939 г. По свидетельству Эмми Геринг, ее муж сказал ей 20 июня: «Мы беседовали с фюрером, и я заявил ему, что он должен принять на себя всю ответственность за эту войну. Он ответил: «Да, Геринг, я беру на себя такую ответственность! Это моя собственная, моя личная война!»

Фюрер давно стремился к этой войне — чтобы завоевать желанное «жизненное пространство», разгромить большевизм и наказать «советского диктатора», в котором он нашел достойного соперника. «Сталин умен и коварен, — говорил Гитлер своим подчиненным. — Он требует все больше и больше, это хладнокровный шантажист. Победа Германии невыносима для России, поэтому необходимо поставить ее на колени как можно скорее!»

Сталин не только вернул в состав Советского Союза земли, утраченные Россией в результате Первой мировой войны, но и проводил независимую политику в интересах своей страны, не боясь противоречить новоявленному «союзнику по советско-германскому пакту» (строго соблюдая при этом условия договора). Сталин и Молотов сумели даже взять у Германии кредит в 200 млн германских марок на приобретение оборудования для военных заводов — и это в то время, когда эти деньги были крайне нужны самому Гитлеру для финансирования собственной военной машины! Взять кредит у будущего противника для укрепления собственной обороноспособности — такого в истории не у давалось, кажется, никому! «Если бы перед войной СССР сумел взять кредит у своих предполагаемых союзников по будущей войне — у Англии или США — то и это уже было бы подвигом, — пишет один современный специалист по экономике. — Но взять, накануне войны, кредит у совершенно очевидного противника — это невероятно!» (А. П. Паршев, «Почему Россия — не Америка», М., 2000 г.)

Это приводило Гитлера в неистовство. «Великий хладнокровный нацистский шантажист (по определению У. Ширера) встретил равного себе противника» и решил с ним разделаться, раз и навсегда. План «Барбаросса» (приказ на составление которого был отдан Гитлером еще 22 июля 1940 г., в те дни, когда нацистские руководители уверяли своих советских партнеров в «нерушимой дружбе») был приведен в действие.

Странно, но Сталин, сумевший переиграть фюрера в «большой политической игре», проявил недальновидность в отношении сроков нападения Германии на СССР и не принял необходимых тактических предупредительных мер (хотя стратегическая подготовка к войне велась уже давно). «Конечно, русскому тирану не было известно, какие тайные замыслы зрели в голове у Гитлера, но поведение фюрера в недалеком прошлом, его амбиции и ошеломляюще быстрые завоевания, — пишет У. Ширер, — должны были именно теперь стать серьезным предостережением о страшной угрозе, нависшей над Советским Союзом.

Однако, сколь это ни непостижимо, они не стали таким предостережением».

Так началась эта война.