Артем Рудаков - Лаки Лючано: последний Великий Дон

Руководство игорной империей взял на себя советник Мейера Лански Гэс Гринбаум. Благодаря его усилиям Лас-Вегас стал той столицей развлечений, которую сегодня знает весь мир. Рядом с «Фламинго» выросли десятки более современных, более роскошных и относительно дешевых отелей, фешенебельных казино и лучших в мире (по утверждению «знатоков») публичных домов. Самым знаменитым и помпезным считается отель «Метро-Голдвин-Майер», некий пантеон кинозвезд. В умело освещенных витринах выставлены наряды, в которых Марлен Дитрих снималась в фильме «Голубой ангел», пояс с пистолетами игравшего ковбоев Рональда Рейгана, любимые галстуки Джорджа Рафта. Украшения звезд, парики звезд, письма, автографы… Всякий средний американец, благоговеющий перед Славой, ходит здесь на цыпочках, затаив дыхание.

Семикилометровая улица Стрип сплошь застроена отелями и казино, в которых играют на любые суммы. Как утверждал Гэс Гринбаум: «Европейские казино предназначены только для богачей. Мы построили казино для всех. К нам можно прийти с одним долларом и с миллионом, в смокинге и в джинсах. Нигде в мире вы не сможете привести в казино детей. В Лас-Вегасе это разрешено. Пока родители играют, наш квалифицированный персонал надежно присматривает за детьми».

Забегая вперед, автор сообщает, что участь Гринбаума была еще более печальной, нежели постигшая Сигела. Он стал слишком много пить и, подобно Багси, прикарманивать доходы. 3 декабря 1958 года управляющая домом, в котором жили Гэс Гринбаум с женой, как обычно, принесла в его квартиру почту. Дверь была широко распахнута. Гринбаум лежал на пропитанном кровью диване со связанными за спиной руками. Полицейский врач при осмотре насчитал на трупе 36 ножевых ранений. Неподалеку находилось тело жены Гринбаум с пулей во лбу. На лице женщины застыла предсмертная маска ужаса. Вероятно, ее заставили наблюдать казнь мужа. Лас-Вегас приносит мафии 2 миллиарда долларов каждый год. Что стоит человеческая жизнь по сравнению с такими деньгами? Ничего не стоит.

Губернатор Дьюи, отдав распоряжение о депортации Лаки Лючано, сам того не ведая, изобрел отличный способ избавляться от нежелательных на территории США элементов. Вслед за своим экс-королем пинка под зад получили немало его бывших «подданных». В Неаполе появились Щербатый Доминик Петрелли и ранее небезызвестный в Манхэттене наркоторговец Анджело Джанини. Все высланные из Америки гангстеры по привычке группировались около Лючано. Но сам Лаки после кубинской истории предпочел «залечь на дно» и переждать поднятую вокруг его имени шумиху. Однако он по-прежнему держал руку на пульсе событий, ничего не упуская из виду. Он ждал благоприятного момента, чтобы вновь вступить в большую игру. И своего дождался.

В первые послевоенные годы мафия была не единственной силой на Сицилии. До сих пор сицилийцы помнят имя Сальваторе Джулиано. Только он один осмелился бросить открыто вызов дону Кало. Джулиано возглавлял большую, хорошо вооруженную банду, которая орудовала в горах Катании. Он не подчинялся никому. Его любимым занятием было вешать карабинеров и полицейских. Некоторое время американцы носились с идеей отделения Сицилии от Италии и создания на острове сепаратистского государства. Джулиано прочили в диктаторы. Пока американцы поддерживали его, дон Кало не мог ничего предпринять. Однако в конце концов ставка была сделана на мафию. В подчинении Джулиано к тому времени находилось несколько сот боевиков, которые умели только воевать и совершенно не желали разоружаться. Не дожидаясь, пока это сделает мафия, Джулиано решил напасть первым. Буквально в считанные дни стрельба разгорелась по всей Западной Сицилии.

8 июля 1948 года люди Джулиано застрелили главаря мафии Партинико Санте Флореса. Власть дона Кало пошатнулась. Именно тогда Фрэнк Кополла решил, что пришло его время. Он разработал превосходный план ликвидации Джулиано и всех его сторонников, но взамен потребовал разрешения на торговлю героином. Дону Кало пришлось произнести короткую речь:

— Франческо (никаких имен, кроме сицилийских, дон не признавал), мои уши устали слушать про эту мерзость. Можешь торговать, но так, чтобы об этом никто не знал. Если погоришь — помощи от меня не жди.

Обрадованный Кополла позвонил в Неаполь. Трубку сняла любовница Лаки Лючано, известная куртизанка Айджи Лиссонио. Кополла был немногословен:

— Я прошу передать синьору Луканиа, что погода в Палермо очень благоприятная. Вы запомнили?

— Погода в Палермо благоприятная, — повторила Айджи.

Кополла тотчас повесил трубку. Нельзя было дать возможность агентам секретной службы идентифицировать его голос. Лаки предупреждал всех своих друзей, что его телефон прослушивается. Не желая возбуждать подозрений, Лаки остался в Неаполе, а вместо себя отправил на Сицилию Щербатого Петрелли. Фрэнк Кополла встретил его не слишком любезно:

— Для меня было бы очень важно переговорить лично с мистером Лючано.

Петрелли напыжился:

— В данный момент я представляю его интересы. Он не смог приехать, потому что Интерпол следит за каждым его шагом. Любая поездка сопряжена для него с большим риском.

— Понимаю. Дело в том, что времена на Сицилии наконец-то изменились.

— Мистер Лючано осведомлен о благоприятной ситуации, — высокомерно ответил Петрелли.

— Мне необходимо наладить поставки сырья из Турции. Старик разрешил оборудовать лабораторию в моей зоне влияния — здесь, в Партинико. Помимо сырья, я хотел бы воспользоваться услугами квалифицированных специалистов по переработке.

— Не проблема. Сколько процентов составит доля мистера Лючано?

— Пятьдесят.

— Вы имеете возможность самостоятельной доставки и продажи товара?

— Да, но ограниченную.

— В таком случае вам придется забыть о пятидесяти процентах. Мистер Лючано гарантирует доставку на Восточное побережье и продажу от сорока до пятидесяти килограммов порошка ежемесячно. Но его доля должна быть не менее семидесяти процентов.

— Ты спятил, парень? — зарычал Кополла. — Я начинаю это дело и согласен работать только на равных паях.

Переходя на неофициальный язык, Петрелли заметил:

— Без Лаки ты влезешь в огромную кучу дерьма. Только он обладает опытом транспортировки крупных партий товара. Сам ты протянешь недолго, как эти придурки Ла Барбера.

— Их подставили, — угрюмо пробубнил Кополла.

— Ты тоже от этого не застрахован.

— Рискну.

Петрелли вернулся в Неаполь ни с чем.

— Кополла хочет иметь пятьдесят процентов, — рассказал он своему боссу.

— Жадность и недальновидность не доводят до добра, — так отреагировал на это Лаки. Он нашел простое решение — прибрать к рукам источники сырья. Волей-неволей каждый наркоделец будет вынужден обращаться к нему. В августе 1948 года Лаки навестил своих старых друзей в Турции и договорился о приобретении восьмидесяти процентов урожая опиума. Из Америки к нему приехал Мейер Лански с деньгами для оплаты застрявшей на Корсике партии героина.