Бэри Ковард - Оливер Кромвель

Хотя в «Покорнейшей петиции и совете» были пункты, беспокоящие Кромвеля, например, финансовое обеспечение в 1300000 фунтов стерлингов в год, в котором для его нужд недоставало 600000 фунтов (как он подсчитал), главным камнем преткновения на пути принятия Кромвелем этого документа была предложенная ему в нем корона. Несомненно, именно поэтому Кромвель провел пять недель, мучаясь над предложенной конституцией, дотянувши почти до того, что у членов парламента лопнуло терпение в ожидании его ответа. 14 и 15 апреля он не пришел на собрание парламентского комитета по предложенной конституции, сказав, что болен. Позже он стал изобретательнее и грубее в своих извинениях: 7 мая отложил еще две встречи с членами парламента, сказав, что ему нужно осмотреть доставленную лошадь. В других случаях Кромвель попытался пролить свет на решение, стоявшее перед ним. Согласно Ладлоу, во время «королевского кризиса» он обедал с Десборо и Флитвудом и принял тактику, использованную им в дискуссиях с армейскими офицерами по такому же предмету около десяти лет назад, в начале 1648 года: «он начал шутить с ними, говоря о монархии пренебрежительно, сказал, что она была лишь предметом чьей-то гордости» [277] Abbott, vol. IV, p. 509. . Но подобные этому живые моменты (даже если они имели место) являлись исключениями в течение этих педель. Более типичны комментарии, сделанные кем-то более близким в то время к протектору, чем Ладлоу. Турло в двух интервью в апреле рассказывал корреспондентам о больших затруднениях у Кромвеля и как он «оберегается ото всех, кого я знаю» [278] TSP, vol. IV, pp. 219, 243. . В редких случаях его появления в обществе, как он сделал во время встречи с парламентской делегацией 16 апреля, он представал человеком, находящимся в большом душевном расстройстве: «Он вышел из своей комнаты (согласно газетному отчету) наполовину неодетым, с черным шарфом вокруг шеи; очевидно, измученный нерешительностью [279] Quoted in Firth, Last Years, vol. I, p. 177. .

Почему Кромвель мучился над предложением о короне и почему в конце концов (8 мая) он отклонил его? Трудно поверить, учитывая его успешную показную встречу с армейскими офицерами 27 февраля, что боязнь реакции армии была основным определяющим фактором. В моменты прошлых кризисов у пего не было трудностей в подавлении недовольства армии. Возможно, главным политическим мотивом отказа от короны был расчет, подсказавший, что, будучи королем Оливером, ему станет труднее чем когда-либо преодолевать сопротивление противников религиозной реформации, таких, как Брогхил. Однако, как видно, политические решения Кромвеля редко можно полностью понять, не учитывая его веру в провидение и его попытки распознать, что оно ему указывало. В течение его общественной жизни, определенно с середины 40-х годов, Кромвелю всегда хватало советов религиозных людей в армии и вне ее по этому вопросу, например, в письме Вильяма Бредфорда от 4 марта 1657 года, содержащем ностальгические упоминания хмельных дней войны, когда указания провидения были ясны Кромвелю: «Я из тех, мой Лорд, кто до сих пор любит вас и сильно желает сделать так, как я, сопровождавший вас от Эджехилла до Данбара. Дела, которые вы имели по воле Бога в этих двух местах и между ними, мне кажется, часто будут заставлять вас отступать, быть участником этой угрожающей сдачи» [280] Abbott, vol. IV, p. 448. . Особенно чувствительным к подобным настроениям Кромвеля в то время делало то, что у него уже имелась причина из-за неудачи «западного проекта» сомневаться в том, что «он был зеницей божьего ока». Что подумает Бог, если он реставрирует монархию, которая с божьего благословения была отменена в 1649 году? Не истолкуется ли это как грех гордости, честолюбия и самопродвижения? Важно подчеркнуть, что эту мысль он выразил сразу же после того, как ему передали «Покорнейшую петицию и совет» 31 марта. «Если эти соображения (детализация власти в новой конституции) будут возложены на личность или личности, которыми недоволен Бог, это, вероятно, станет концом этой работы», — сказал он членам парламента после получения предложенной новой конституции [281] Abbott, vol. IV, p. 443. . 13 апреля он привел провиденческие причины против принятия титула короля:

«Действительно, Божье провидение преднамеренно отвело в сторону этот титул. Бог, казалось, предусмотрительно не только поразил семью, но и имя. Бог… поступил так не только с личностями и семьей, но он разрушил титул. Я не буду воздвигать то, что провидение разрушило и сравняло с землей; и я не буду снова строить Иерихон» [282] Abbott, vol. IV, p. 473. .

Принятие короны помогло бы усилить поддержку режиму, но решающим аргументом против принятия для Кромвеля была возможность того, что Бог, как и те религиозные люди, включая Джона Оуэна, кто настаивал на отказе, истолкует это принятие как знак того, что Кромвель выбрал не мирской успех, а религиозную реформацию. Как и в другие периоды его карьеры, всякий раз, когда Кромвель опасался, что дело, поддерживаемое парламентом, подвергает опасности религиозное дело, его мучила нерешительность, но в конце концов он решался защищать последнее.

Ранее парламент сказал ему, что он должен принять все положения новой конституции, или конституционные предложения будут взяты назад. Тем не менее, 25 мая, через две недели после его отказа от короны, ему была предложена исправленная версия «Покорнейшей петиции и совета», которая оставляла ему звание протектора. Через месяц, 26 июня, он вновь был назначен лордом-протектором с огромной пышностью. В отличие от скучного события, когда его официально вводили в должность протектора в декабре 1653 года, церемония в зале в Вестминстерском дворце, расписанном батальными сценами в Уайтхолле, в июне 1657 года была царственной по своему великолепию. Кромвель вышел в мантии, подшитой горностаем, в процессии, включающей лорда-мэра и ольдермена Лондона, членов Палаты Общин и французских и голландских послов, и затем дал клятву служить в качестве протектора, после вручения ему жезла государства и золотого скипетра. Это вместе с его последующими действиями иногда толковалось как явный шаг по монархическому пути. Как было видно, дочери его высочества Фрэнсис и Мэри вышли замуж за пэров в ноябре, и он создал двух потомственных пэров. Кроме того, в июле Кромвель заставил Джона Ламберта, своего старшего генерала, отправить в отставку его комиссию, так как подчиненный Ламберта генерал-майор отказался давать клятву верности ему, как требовалось по новой парламентской конституции. Ламберт ушел (во второй раз и опять временно) из армии и из политики. Вытесняя человека, который казался и, возможно, сам считал себя самым вероятным военным преемником его в должности протектора, Кромвель, казалось, очевидно указывал на сдвиг режима к традиционному гражданскому наследованию такого рода, защищаемому Брогхилом. Однако слово «очевидно» является ключевым. Конечно, отказ Кромвеля от короны и новое назначение его протектором не так объяснялось в то время. Когда Кромвель отверг корону, «гражданские» кромвелевцы, такие как Брогхил, отошли (временно) с недовольством. Они знали (как и историки), что действительное значение его отказа состояло в другом: он показывал, что не хотел позволять его движению к реформации быть закованным в конституционные цепи.