Роберт Лейси - Княгиня грез. История голливудской актрисы, взошедшей на трон

— Хорошо, в чем, собственно, заключается ваш контракт? — спросила она миссис Кэрролл, когда та недвусмысленно намекнула, что у Грейс нет ни малейших шансов оказаться в одной компании с Кларком Гейблом и Авой Гарднер, если она не подпишет контракт с МГМ.

Райман Кэрролл объяснила Грейс, что та начнет с семисот пятидесяти долларов в неделю, что гарантирует ей сорок рабочих недель в году и годовой доход в тридцать тысяч долларов (что сегодня соответствует ста девяноста тысячам). Миссис Кэрролл умолчала, что крупнейшая звезда МГМ Кларк Гейбл получал за неделю пять тысяч долларов, а многие молодые актеры и актрисы нередко начинали с полутора тысяч в неделю.

— Оглядываясь назад, я прекрасно понимаю, что мое предложение — семьсот пятьдесят долларов — было просто оскорбительным, — говорит миссис Кэрролл. — Но мне было доподлинно известно, что она частенько сидит без работы и, вообще, деньги для нее не главное. Гораздо важнее для нее было нечто иное.

Грейс точно знала, чего ей хотелось. Она выдвинула собственные условия контракта: право постоянно жить в Нью-Йорке, график съемок, который предполагал ее участие не более чем в трех картинах в год и право беспрепятственно играть в театральных постановках, если ей того захочется.

— Ничто из предложенного ею не составляло для нас проблем, — говорит миссис Кэрролл. — нам было все равно, где она будет жить между картинами, да и крайне маловероятным было то, чтобы мы сумели управиться более чем с тремя фильмами в год. Что касается участия в театральных спектаклях, я сказала ей, что это отличная идея. «Это нам подходит, — сказала я, — поскольку способствует твоей популярности. Тебя начнут узнавать».

В конечном итоге Грейс сдалась и подписала контракт. Однако она не сумела добиться для себя специальных условий и стартовала, можно сказать, лишь несколькими ступеньками выше самого актерского «дна».

«Сядь и, затаив дыхание, выслушай главную новость, — писала она своему другу Биллу Аллину, подражая стилю сэллинджеровской книги «Над пропастью во ржи», которую Аллин незадолго до этого дал ей почитать. — Я буду сниматься в Африке вместе со стариной Кларком Гейблом!»

Когда Дональд Синден, молодой британский актер, игравший в «Могамбо» мужа героини Грейс, прибыл в конце ноября в Найроби, он увидел, что Гейбл и Келли стали неразлучными друзьями. Синден присоединился к ним за обедом в гриль-баре отеля «Нью-Стенли».

«Она заказала блюда для нас троих на суахили, — вспоминает Синден. — С того самого момента, как ей объявили, что она будет сниматься в Африке, она взялась штудировать язык».

По логике вещей, в свободное от съемок время Гейбл должен был оставаться неразлучным с Авой Гарднер, ведь и тот и другая были звездами первой величины американского кинематографа и кумирами зрителей и не уступали друг другу ни в мастерстве, ни в славе. Но у Авы Гарднер было полно своих забот, связанных с ее недавним браком с Фрэнком Синатрой. Вскоре по приезде в Африку Ава обнаружила, что ждет ребенка, и съемки пришлось на время отложить, пока она летала в Лондон, чтобы прервать беременность. Как бы то ни было, Аве было ясно, что Гейбл уже выбрал себе новый объект внимания.

«Что касается их романа, — писала она позднее в своих мемуарах, — то с первого взгляда было ясно, что Кларк пожирал глазами Грейси, а она — его. В ту пору ни он, ни она не были обременены семьей, да и вообще, по-моему, любая нормальная женщина просто не могла не влюбиться в Кларка».

Кларк Гейбл был на двадцать восемь лет старше Грейс Келли и давно имел вставные зубы. Как заметила в своих мемуарах Ава Гарднер, ему явно недоставало красноречия, и если вы обращались к нему с вопросом: «Эй, Кларк, дружище, как дела?», — он терялся и не знал, что ответить. Однако Гейбл по-прежнему был большой мастер хитровато улыбаться в усы — в свое время эта улыбка вскружила голову Скарлет О'Хара — и поэтому без труда покорил сердце Грейс. Та приехала в Африку, чтобы играть вместе с «королем» Голливуда, и ей это удалось. Основательный и общительный Кларк Гейбл был копией Джека Келли с той разницей, что не любил давить окружающих своим авторитетом. Грейси любила прошмыгнуть к нему в комнату и позвать: «Ба!» — что на суахили означает «отец».

Парочка даже не думала притворяться.

— Они почти все время были неразлучны, — вспоминает Дональд Синден.

В своей замечательной автобиографии «Чуточку мемуаров» Синден вспоминает, как однажды ночью он по ошибке забрел в темную комнату Кларка. Там он застал «короля» в постели с девушкой, оба были в чем мать родила.

Так вот чем, оказывается, занималась милая барышня Грейс Келли? Синден, друг Грейс в последующие годы, а ныне один из убеленных сединами мэтров британского театра, как истинный джентльмен, уклоняется от ответа:

— Я сам частенько ломал голову над этим вопросом.

В те дни, когда Грейс не была занята в съемках, она вставала ни свет ни заря и вместе с Кларком уезжала на старом, полуразбитом «джипе» покататься по саванне.

В одном из писем в Нью-Йорк своей барбизонской подружке Пруди Уайз, которая в ту пору выполняла функции ее секретаря, Грейс писала, как, сбросив с себя одежду, они с Кларком голышом купались в озере Виктория. Парочка прекрасно чувствовала себя в обществе друг друга. В перерывах между съемками они бок о бок отдыхали в шезлонгах, совершенно не заботясь о том, какое впечатление производят, — словно прожившие не один десяток лет супруги. Когда съемки заканчивались, они вдвоем удалялись в палатку Гейбла, где Грейс помогала Кларку опустошать одну за одной бутылки со спиртным. Они с Авой Гарднер питали к рюмке непреодолимую слабость — правда, Грейс вскоре обнаружила, что вряд ли сумеет тягаться в этом отношении с голливудскими знаменитостями.

«Грейс никогда не была любительницей выпить, — вспоминает ее школьная подруга Мари Фрисби-Рэмбо. — Когда мы на вечеринках пробовали ром с «кока-колой», Грейс хватало одного стакана. Спиртное, судя по всему, было ей не по душе».

Ава Гарднер заметила то же самое.

«Ее миленький носик розовел, — вспоминает кинодива, — Грейс начинало рвать, и нам обоим приходилось ее спасать. Или же она ни с того ни с сего обижалась и убегала куда-нибудь в темноту. Через пару секунд Кларк приходил в себя и спрашивал: «Киса, куда она подевалась? Это ведь Африка! Здесь далеко не убежишь…» И я была вынуждена отправляться на ее поиски и приводить назад, пока ее там не сожрали львы».

Однажды вечером Дональд Синден сидел возле своей палатки. При свете керосиновой лампы он писал письмо домой. Неожиданно ему показалось, будто в темноте промелькнуло что-то белое. Пару минут спустя он увидел еще один белый силуэт, который в конечном итоге оказался Авой Гарднер в ночной сорочке.