Всеволод Иванов - Избранные произведения. Том 1

Ломоносов.Ну, помолчали, можно и встать. (Встает.) Счастливой работы и счастливых путей, отроки мои! Прощайтесь!

Ученики (Ломоносову и Елизавете Андреевне). Спасибо за ласку!

— За заботы, Михайло Васильич!

— Елизавета Андреевна! Вечно будем помнить вашу ласку.

— Желаем удачи и счастья, Елизавета Андреевна!..

Седой (юному помору). Прощай, внучек. Михайлу Васильевича слушайся, да не балуй.

Юный.Прощай, дедушка! Голубей-то моих не забывайте кормить!

Ломоносов, жена его, поморы и ученики уходят. Юный помор, глазея на чудеса лаборатории, замешкался было…

Баташ (юному). Учиться хотел? Давай, начинай.

Юный.А где машины-то?

Баташ (указывая на стол и на посуду). Вот они! Мы за собой сами убираем. У нас лакеев нет.

Юный.Эка невидаль! Да я всю жизнь дома чашки мыл. Водку оставить?

Баташ.Чего?

Юный.Дед говорит, что пророк Елисей приказал убирать штофы только пустыми.

Баташ.Ух, ты, я вижу, остер.

Юный.На то и топор, что остер.

Входят Ломоносов, Елизавета Андреевна, Поповский.

Ломоносов.А туча велика. Будет славная гроза. Оставшихся учеников отпусти, Поповский. Пусть погуляют.

Поповский.Не до прогулок им…

Ломоносов.Что я сказал?

Поповский.Да я отпустил, отпустил.

Ломоносов.А сам во время опыта будь при громовой машине.

Поповский.Все желают…

Елизавета Андреевна. Все, Михаил…

Ломоносов.В театр и то не все попадают, а у меня — лаборатория. Нечего тут всем делать!

Поповский.Соседи…

Ломоносов.Что соседи? Какие соседи?

Поповский.

Ломоносов.Знаю! Какой смысл басни сей?

Елизавета Андреевна.Соседи наши — монахи Богоявленского монастыря — молебен о дожде служат и крестным ходом хотят идти…

Поповский.Чтоб к нам завернуть!

Ломоносов.Плюю на все монашеское коварство!

Захар (входит). С пробой на колыванские серебряные руды не опоздать бы, Михайло Васильич. (Молчание). Уехали?

Ломоносов.Далеко уже…

Захар.Да, чать, вернутся?

Ломоносов.Дай бог лет через пять. Ну, пойдем руды смотреть, да и к громовой машине пора.

Елизавета Андреевна (робко). Михаил…

Ломоносов (сердито). Ты чего, жена?..

Рожок.

Поповский (смотрит в окно). Президент! Разумовский!

Елизавета Андреевна.Карета Разумовских! Парадный кафтан, Михаил, парадный…

Ломоносов.Перед сатаной я лучше надену парадный кафтан, а не перед этим пригожим расточителем!

Входит Теплов.Елизавета Андреевна и Поповский уходят.

Теплов (входя). Господи, спаси, благослови и милосердствуй дому сему! Здравствуй, Коперник, богу соперник! (В сторону крыльца). Пожалуйте, ваше сиятельство.

Входят Разумовские.

Нарышкина.Здравствуйте, Михайло Васильевич! Какую тесную лабораторию вам выстроили.

Теплов.И из этой-то ничего, кроме хвастовства, не выходит.

Нарышкина.Покажите ему, Михайло Васильевич, что выходит!

Нарышкина внешне изменилась мало, разве что чуть пополнела. Но внутренние изменения в ней велики, что заметно с первого взгляда и человеку, который мало ее знает. Жизнь сильно поломала ее, — и хочет сломать до конца! В ней уже мало задора, и колкие слова, которые иногда вырываются, она произносит как-то вяло, нехотя. Она начала явно побаиваться гетмана. И то сказать, гетману везет безостановочно! Он сказочно богат — и богатства эти растут изо дня в день. Двор к нему благоволит. Правда, с Академией не все ладно, но что ему Академия, когда он властвует над всей Украиной! Если жена его одета, сравнительно, скромно, то сам гетман разукрашен донельзя, точно чудотворная икона: атлас, шелк и бриллианты так и пышут на нем. Он весьма раздобрел и — не подобрел: наоборот — стал вспыльчивее: былая пылкость его духа теперь часто превращается в бессмысленный и тупой гнев. Привыкши к подобострастию и искательству, он разозлен уже тем, что Ломоносов встретил его с легким, почти небрежным, поклоном.

Разумовский (повелительно). Катя, не мешай! Ломоносов! О каких это твоих новых научных задачах говорил сейчас генерал Иконников в Сенате?

Ломоносов.Смею думать, ваше сиятельство, что все мои научные задачи — новы.

Разумовский.Где твои студенты? В Академию их не пускает, сам один…

Теплов.…по всем предметам наук лекции им читает!

Разумовский.А в лабораторию к нему придешь — студентов его нету!

Теплов.Слыхал я, он их куда-то на Урал отправляет?

Разумовский.И не заикайся! Академия не позволит.

Ломоносов.Сенат, ваше сиятельство, похоже, думает по-другому.

Разумовский.Так и есть! Он еще Сенат в мои дела втолкнул!

Теплов.Беглых мужиков, Михайло Васильевич, Сенат прикрывать не будет. А за тобой числится беглый Петрашка Алексеев, по прозванию Петер…

Ломоносов (кланяясь Разумовскому). Вашему сиятельству благоугодно взглянуть на мои труды? Понимаю, что ваше сиятельство прежде всего пожелает ознакомиться с подробным проектом моим о создании университета…

Разумовский.Опять?

Ломоносов.В древней столице нашей…

Разумовский.…В Киеве?

Ломоносов.Сначала в Москве, ваше сиятельство. Честь российского народа требует — показать способность и остроту его в науках.

Разумовский.Сотни лет жила Москва без университета и еще сотни проживет.

Ломоносов (отбрасывая бумаги). Кажется мне, ваше сиятельство, что если б просвещение России зависело от таких, как вы, то пришлось бы пожалеть о России.

Разумовский (в гневе). Ломоносов?!

Нарышкина.Ах, граф Кирилл! Сабля, часто и без толку извлекаемая из ножен, притупляется.

Разумовский.Это ты о чем, Катя?

Нарышкина.О вашем крике.

Разумовский (кричит). А-а! Мне не нужен Московский университет! А-а! Мне надоели рассуждения Ломоносова о просвещении! А-а! Мне надоело просвещение!..

Нарышкина.Граф Кирилл, стыдитесь.

Разумовский (успокоившись). Да и не в чин тебе, братец, этим делом, — Московским университетом, — заниматься: есть люди познатней. Твое дело оды писать к иллюминациям — вот польза для отечества. Чем пышнее иллюминации, тем, значит, радостней империя.